Неточные совпадения
— Князь, я
вас покорнейше
прошу выдать мне сейчас же должные мне
вами пятьдесят рублей за этот месяц, — выпалил я залпом и раздражительно до грубости.
— Я
вас попрошу никогда не делать мне подобных предложений, — рванул я вдруг.
—
Вы говорите, не
проси денег, а по вашей же милости я сделал сегодня подлость:
вы меня не предуведомили, а я стребовал с него сегодня жалованье за месяц.
— Так ты уже распорядился; а я, признаюсь, думал, что ты не станешь
просить; какие же
вы, однако, все теперь ловкие! Нынче нет молодежи, Татьяна Павловна.
— Я не знаю, что выражает мое лицо, но я никак не ожидал от мамы, что она расскажет
вам про эти деньги, тогда как я так
просил ее, — поглядел я на мать, засверкав глазами. Не могу выразить, как я был обижен.
— Я серьезно
попросил бы
вас быть скромнее, Андрей Петрович.
— По мере как я читал,
вы улыбались, но я и до половины не дошел, как
вы остановили меня, позвонили и вошедшему слуге приказали
попросить Татьяну Павловну, которая немедленно прибежала с таким веселым видом, что я, видя ее накануне, почти теперь не узнал.
Отец твой, Макар Иваныч, не то что
просил, а почти требовал, чтоб
вас, детей его, из низших сословий не выводить.
— О, вернулся еще вчера, я сейчас у него была… Я именно и пришла к
вам в такой тревоге, у меня руки-ноги дрожат, я хотела
вас попросить, ангел мой Татьяна Павловна, так как
вы всех знаете, нельзя ли узнать хоть в бумагах его, потому что непременно теперь от него остались бумаги, так к кому ж они теперь от него пойдут? Пожалуй, опять в чьи-нибудь опасные руки попадут? Я вашего совета прибежала спросить.
«Уроки я
вам, говорит, найду непременно, потому что я со многими здесь знаком и многих влиятельных даже лиц
просить могу, так что если даже пожелаете постоянного места, то и то можно иметь в виду… а покамест простите, говорит, меня за один прямой к
вам вопрос: не могу ли я сейчас быть
вам чем полезным?
— Я не знаю… — пробормотал я, — хоть я
вас и
просил… и хоть мне и очень нужны деньги теперь, но ввиду такого тона…
— Я
вас прошу, оставьте эту книгу в покое, — резко проговорил он.
— Ну, я у
вас прошу прощенья, хотите? Ну, простите меня!..
— Что
вы теперь делаете? — спросила Анна Андреевна. (Замечу, что она именно даже
просила меня побывать к ней сегодня.)
— Татьяны Павловны! Ведь я же
вас просила вчера передать, что буду у ней в три часа?
— Я и не помню, что
вы просили ей передать. Да
вы и не
просили:
вы просто сказали, что будете в три часа, — оборвал я нетерпеливо. Я не глядел на нее.
—
Вы решительно — несчастье моей жизни, Татьяна Павловна; никогда не буду при
вас сюда ездить! — и я с искренней досадой хлопнул ладонью по столу; мама вздрогнула, а Версилов странно посмотрел на меня. Я вдруг рассмеялся и
попросил у них прощения.
— Я
вас прошу быть свидетелем оскорбления, а
вас прошу пожаловать в участок, — проговорил Версилов.
—
Прошу оставить и меня в покое-с, без ваших советов, — резко отрезал он мне. —
Вы очень здесь кричите.
— Черт возьми! — крикнул Дарзан, весь покраснев, — я, кажется, не
просил у
вас денег.
— Милостивый государь, я
вас прошу, суйтесь с вашими восторгами к кому другому, а не ко мне, — резко закричал полковник. — Я с
вами вместе свиней не пас!
— Слушайте, — вскричал я вдруг, — тут нечего разговаривать; у
вас один-единственный путь спасения; идите к князю Николаю Ивановичу, возьмите у него десять тысяч,
попросите, не открывая ничего, призовите потом этих двух мошенников, разделайтесь окончательно и выкупите назад ваши записки… и дело с концом! Все дело с концом, и ступайте пахать! Прочь фантазии, и доверьтесь жизни!
— И неужели же
вы могли подумать, — гордо и заносчиво вскинул он вдруг на меня глаза, — что я, я способен ехать теперь, после такого сообщения, к князю Николаю Ивановичу и у него
просить денег! У него, жениха той невесты, которая мне только что отказала, — какое нищенство, какое лакейство! Нет, теперь все погибло, и если помощь этого старика была моей последней надеждой, то пусть гибнет и эта надежда!
Барон Бьоринг
просил меня и поручил мне особенно привести в ясность, собственно, лишь то, что тут до одного лишь его касается, то есть ваше дерзкое сообщение этой «копии», а потом вашу приписку, что «
вы готовы отвечать за это чем и как угодно».
— Понимаю, слышал.
Вы даже не
просите извинения, а продолжаете лишь настаивать, что «готовы отвечать чем и как угодно». Но это слишком будет дешево. А потому я уже теперь нахожу себя вправе, в видах оборота, который
вы упорно хотите придать объяснению, высказать
вам с своей стороны все уже без стеснения, то есть: я пришел к заключению, что барону Бьорингу никаким образом нельзя иметь с
вами дела… на равных основаниях.
— Ах, еще раз предупреждаю
вас, — поднялся и Версилов, — что здесь недалеко моя жена и дочь… а потому я бы
вас просил говорить не столь громко, потому что ваши крики до них долетают.
— Анна Андреевна особенно приказали узнать про ваше здоровье, — проговорила она совсем шепотом, — и очень приказали
просить побывать к ней, только что
вы выходить начнете. Прощайте-с. Выздоравливайте-с, а я так и скажу…
Я бросаю «документ» на стол в невыразимом презрении: «Не
просите, нате, мне от
вас ничего не надо!
— Га, он опять начинает! Я
вас, кажется,
просил, Николай Семенович, вести себя, — проговорил он яростным шепотом Андрееву. Тот оглядел его длинным и медленным взглядом...
Я слишком это поняла, но уже было поздно; о да, я сама была тогда виновата: мне надо было
вас позвать тогда же и
вас успокоить, но мне стало досадно; и я
попросила не принимать
вас в дом; вот и вышла та сцена у подъезда, а потом та ночь.
— Он у себя дома, я
вам сказала. В своем вчерашнем письме к Катерине Николаевне, которое я передала, он
просил у ней, во всяком случае, свидания у себя на квартире, сегодня, ровно в семь часов вечера. Та дала обещание.
— Аркадий Макарович, мы оба, я и благодетель мой, князь Николай Иванович, приютились у
вас. Я считаю, что мы приехали к
вам, к
вам одному, и оба
просим у
вас убежища. Вспомните, что почти вся судьба этого святого, этого благороднейшего и обиженного человека в руках ваших… Мы ждем решения от вашего правдивого сердца!
— Нет, нет, она сейчас тут будет и
просила меня у
вас посидеть.
— Это письмо стоит тридцать тысяч рублей, а
вы удивляетесь! Оно сто тысяч стоит, а я только тридцать
прошу! — громко и страшно горячась, проговорил Ламберт.
— Кому? Ха-ха-ха! А скандал, а письмо покажем князю! Где отберут? Я не держу документов в квартире. Я покажу князю через третье лицо. Не упрямьтесь, барыня, благодарите, что я еще не много
прошу, другой бы, кроме того,
попросил еще услуг… знаете каких… в которых ни одна хорошенькая женщина не отказывает, при стеснительных обстоятельствах, вот каких… Хе-хе-хе! Vous êtes belle, vous! [
Вы же красивая женщина! (франц.)]