Неточные совпадения
Проснувшись
в то утро и одеваясь у себя наверху
в каморке, я почувствовал, что у меня забилось сердце, и хоть я плевался, но, входя
в дом князя, я снова почувствовал то же волнение:
в это утро должна была
прибыть сюда та особа, женщина, от прибытия которой я ждал разъяснения всего, что меня мучило!
Прибыв на место, я прошел
в углубление двора обозначенного
в объявлении дома и вошел
в квартиру госпожи Лебрехт.
По смерти жены
прибыл в деревню; тут эпизод с моей матерью.
Вы сходили с лестницы, чтобы сесть
в карету и куда-то ехать;
в Москву вы
прибыли тогда один, после чрезвычайно долгого отсутствия и на короткое время, так что вас всюду расхватали и вы почти не жили дома.
Тогда, разумеется, начнется, так сказать, всеобщее окисление;
прибудет много жида, и начнется жидовское царство; а засим все те, которые никогда не имели акций, да и вообще ничего не имели, то есть все нищие, естественно не захотят участвовать
в окислении…
Она вдруг поднялась и заторопилась. Тут как раз
прибыл Матвей; я посадил ее с собой
в сани и по дороге завез ее к ней домой, на квартиру Столбеевой.
Прибыв один и очутившись
в незнакомой толпе, я сначала пристроился
в уголке стола и начал ставить мелкими кушами и так просидел часа два, не шевельнувшись.
Потом, уже спустя много лет, я узнал, что она тогда, оставшись без Версилова, уехавшего вдруг за границу,
прибыла в Москву на свои жалкие средства самовольно, почти украдкой от тех, которым поручено было тогда о ней попечение, и это единственно чтоб со мной повидаться.
И не напрасно приснился отрок. Только что Максим Иванович о сем изрек, почти, так сказать,
в самую ту минуту приключилось с новорожденным нечто: вдруг захворал. И болело дитя восемь дней, молились неустанно, и докторов призывали, и выписали из Москвы самого первого доктора по чугунке.
Прибыл доктор, рассердился. «Я, говорит, самый первый доктор, меня вся Москва ожидает». Прописал капель и уехал поспешно. Восемьсот рублей увез. А ребеночек к вечеру помер.
Прибыл он
в Петербург, потому что давно уже помышлял о Петербурге как о поприще более широком, чем Москва, и еще потому, что
в Москве он где-то и как-то попал впросак и его кто-то разыскивал с самыми дурными на его счет намерениями.
Прибыв в Петербург, тотчас же вошел
в сообщение с одним прежним товарищем, но поле нашел скудное, дела мелкие.
К счастью,
прибыл обед, нарочно заказанный накануне где-то поблизости (через Ламберта и Альфонсинку) у одного замечательного француза-повара, жившего без места и искавшего поместиться
в аристократическом доме или
в клубе.
С этой запиской она и
прибыла в участок, и просьба его была уважена.
Катерина же Николаевна должна была
прибыть, как обещала,
в половине двенадцатого, стало быть — непременно вдвое раньше, чем мы могли воротиться.
Неточные совпадения
Послушайте, Иван Кузьмич, нельзя ли вам, для общей нашей пользы, всякое письмо, которое
прибывает к вам
в почтовую контору, входящее и исходящее, знаете, этак немножко распечатать и прочитать: не содержится ли нем какого-нибудь донесения или просто переписки.
В одной из приволжских губерний градоначальник был роста трех аршин с вершком, и что же? —
прибыл в тот город малого роста ревизор, вознегодовал, повел подкопы и достиг того, что сего, впрочем, достойного человека предали суду.
Среди всех этих толков и пересудов вдруг как с неба упала повестка, приглашавшая именитейших представителей глуповской интеллигенции
в такой-то день и час
прибыть к градоначальнику для внушения. Именитые смутились, но стали готовиться.
Наконец
в два часа пополудни седьмого дня он
прибыл. Вновь назначенный, «сущий» градоначальник был статский советник и кавалер Семен Константинович Двоекуров.
К счастию, однако ж, на этот раз опасения оказались неосновательными. Через неделю
прибыл из губернии новый градоначальник и превосходством принятых им административных мер заставил забыть всех старых градоначальников, а
в том числе и Фердыщенку. Это был Василиск Семенович Бородавкин, с которого, собственно, и начинается золотой век Глупова. Страхи рассеялись, урожаи пошли за урожаями, комет не появлялось, а денег развелось такое множество, что даже куры не клевали их… Потому что это были ассигнации.