Неточные совпадения
В то время в выздоравливавшем князе действительно, говорят, обнаружилась склонность тратить и чуть
не бросать свои деньги на ветер: за границей он стал покупать совершенно ненужные, но ценные вещи, картины, вазы; дарить и жертвовать на Бог
знает что большими кушами, даже на разные тамошние учреждения; у одного
русского светского мота чуть
не купил за огромную сумму, заглазно, разоренное и обремененное тяжбами имение; наконец, действительно будто бы начал мечтать о браке.
— Ну, вот, вот, — обрадовался хозяин, ничего
не заметивший и ужасно боявшийся, как и всегда эти рассказчики, что его станут сбивать вопросами, — только как раз подходит один мещанин, и еще молодой, ну,
знаете,
русский человек, бородка клином, в долгополом кафтане, и чуть ли
не хмельной немножко… впрочем, нет,
не хмельной-с.
Впрочем, нет,
не Суворов, и как жаль, что забыл, кто именно, только,
знаете, хоть и светлость, а чистый этакий
русский человек,
русский этакий тип, патриот, развитое
русское сердце; ну, догадался: «Что ж, ты, что ли, говорит, свезешь камень: чего ухмыляешься?» — «На агличан больше, ваша светлость, слишком уж несоразмерную цену берут-с, потому что
русский кошель толст, а им дома есть нечего.
— «Да как ты сделаешь?» — «Это уж, если
не обидно вашей светлости, — наш секрет-с», — говорит, и,
знаете,
русским этаким языком.
Ну, дошло до начальства; начальство велело ему медаль повесить; так и ходил с медалью на шее, да опился потом, говорят;
знаете,
русский человек,
не удержится!
— Я
не знаю, в каком смысле вы сказали про масонство, — ответил он, — впрочем, если даже
русский князь отрекается от такой идеи, то, разумеется, еще
не наступило ей время. Идея чести и просвещения, как завет всякого, кто хочет присоединиться к сословию, незамкнутому и обновляемому беспрерывно, — конечно утопия, но почему же невозможная? Если живет эта мысль хотя лишь в немногих головах, то она еще
не погибла, а светит, как огненная точка в глубокой тьме.
— Нас с вами постигла обоюдная
русская судьба, Аркадий Макарович: вы
не знаете, что делать, и я
не знаю, что делать.
Выскочи
русский человек чуть-чуть из казенной, узаконенной для него обычаем колеи — и он сейчас же
не знает, что делать.
— Он говорит Dolgorowky, а
не Коровкин, — пояснил он мне. —
Знаете, французы в «Journal des Debats» часто коверкают
русские фамилии…
— Он,
знаете, — циник, — усмехнулся мне мальчик, — и вы думаете, что он
не умеет по-французски? Он как парижанин говорит, а он только передразнивает
русских, которым в обществе ужасно хочется вслух говорить между собою по-французски, а сами
не умеют…
Я
не про войну лишь одну говорю и
не про Тюильри; я и без того
знал, что все прейдет, весь лик европейского старого мира — рано ли, поздно ли; но я, как
русский европеец,
не мог допустить того.
О,
не беспокойся, я
знаю, что это было «логично», и слишком понимаю неотразимость текущей идеи, но, как носитель высшей
русской культурной мысли, я
не мог допустить того, ибо высшая
русская мысль есть всепримирение идей.
Неточные совпадения
— Я
не имею удовольствия
знать этого господина Левина, — улыбаясь сказал Вронский, — но, вероятно, он никогда
не видал тех машин, которые он осуждает. А если видел и испытывал, то кое-как, и
не заграничную, а какую-нибудь
русскую. А какие же тут могут быть взгляды?
— А мы живем и ничего
не знаем, — сказал раз Вронский пришедшему к ним поутру Голенищеву. — Ты видел картину Михайлова? — сказал он, подавая ему только что полученную утром
русскую газету и указывая на статью о
русском художнике, жившем в том же городе и окончившем картину, о которой давно ходили слухи и которая вперед была куплена. В статье были укоры правительству и Академии за то, что замечательный художник был лишен всякого поощрения и помощи.
—
Не знаю, я
не пробовал подолгу. Я испытывал странное чувство, — продолжал он. — Я нигде так
не скучал по деревне,
русской деревне, с лаптями и мужиками, как прожив с матушкой зиму в Ницце. Ницца сама по себе скучна, вы
знаете. Да и Неаполь, Сорренто хороши только на короткое время. И именно там особенно живо вспоминается Россия, и именно деревня. Они точно как…
Он
не мог согласиться с этим, потому что и
не видел выражения этих мыслей в народе, в среде которого он жил, и
не находил этих мыслей в себе (а он
не мог себя ничем другим считать, как одним из людей, составляющих
русский народ), а главное потому, что он вместе с народом
не знал,
не мог
знать того, в чем состоит общее благо, но твердо
знал, что достижение этого общего блага возможно только при строгом исполнении того закона добра, который открыт каждому человеку, и потому
не мог желать войны и проповедывать для каких бы то ни было общих целей.
— На том свете? Ох,
не люблю я тот свет!
Не люблю, — сказал он, остановив испуганные дикие глаза на лице брата. — И ведь вот, кажется, что уйти изо всей мерзости, путаницы, и чужой и своей, хорошо бы было, а я боюсь смерти, ужасно боюсь смерти. — Он содрогнулся. — Да выпей что-нибудь. Хочешь шампанского? Или поедем куда-нибудь. Поедем к Цыганам!
Знаешь, я очень полюбил Цыган и
русские песни.