Неточные совпадения
— Успокойтесь же, — встал я, захватывая шляпу, — лягте спать, это — первое. А князь Николай Иванович ни за что
не откажет, особенно теперь на
радостях. Вы
знаете тамошнюю-то историю? Неужто нет? Я слышал дикую вещь, что он женится; это — секрет, но
не от вас, разумеется.
И она поцеловала ее,
не знаю за что, но именно так надо было сделать; так что я чуть
не бросился сам целовать Татьяну Павловну. Именно
не давить надо было Лизу укором, а встретить
радостью и поздравлением новое прекрасное чувство, которое несомненно должно было в ней зародиться. Но, вместо всех этих чувств, я вдруг встал и начал, твердо отчеканивая слова...
И действительно,
радость засияла в его лице; но спешу прибавить, что в подобных случаях он никогда
не относился ко мне свысока, то есть вроде как бы старец к какому-нибудь подростку; напротив, весьма часто любил самого меня слушать, даже заслушивался, на разные темы, полагая, что имеет дело, хоть и с «вьюношем», как он выражался в высоком слоге (он очень хорошо
знал, что надо выговаривать «юноша», а
не «вьюнош»), но понимая вместе и то, что этот «вьюнош» безмерно выше его по образованию.
Кстати,
не знаю наверно даже до сего дня, подкупили они Петра Ипполитовича, моего хозяина, или нет, и получил ли он от них хоть сколько-нибудь тогда за услуги или просто пошел в их общество для
радостей интриги; но только и он был за мной шпионом, и жена его — это я
знаю наверно.
— Здравствуйте все. Соня, я непременно хотел принести тебе сегодня этот букет, в день твоего рождения, а потому и
не явился на погребение, чтоб
не прийти к мертвому с букетом; да ты и сама меня
не ждала к погребению, я
знаю. Старик, верно,
не посердится на эти цветы, потому что сам же завещал нам
радость,
не правда ли? Я думаю, он здесь где-нибудь в комнате.
Есть такие люди, что любят быть сердитыми. Они всегда чем-нибудь заняты и всегда рады случаю оборвать, обругать того, кто к ним обратится за каким-нибудь делом. Такие люди бывают очень неприятны. Но надо помнить, что они очень несчастны,
не зная радости доброго расположения духа, и потому надо не сердиться на них, а жалеть их.
Преданный служебному долгу и добрым делам, он
не знал радостей в жизни и даже отказал себе в счастии семейного бытия; вам известно, что до конца дней своих он был холост!
— Мы идем, мы идем, мы идем… Вы в тепле, вам светло, вам мягко, а мы идем в мороз, в метель, по глубокому снегу… Мы не знаем покоя,
не знаем радостей… Мы несем на себе всю тяжесть этой жизни, и своей, и вашей… У-у-у! Мы идем, мы идем, мы идем…
Неточные совпадения
Замолкла Тимофеевна. // Конечно, наши странники //
Не пропустили случая // За здравье губернаторши // По чарке осушить. // И видя, что хозяюшка // Ко стогу приклонилася, // К ней подошли гуськом: // «Что ж дальше?» // — Сами
знаете: // Ославили счастливицей, // Прозвали губернаторшей // Матрену с той поры… // Что дальше? Домом правлю я, // Ращу детей… На
радость ли? // Вам тоже надо
знать. // Пять сыновей! Крестьянские // Порядки нескончаемы, — // Уж взяли одного!
Сдерживая улыбку удовольствия, он пожал плечами, закрыв глаза, как бы говоря, что это
не может радовать его. Графиня Лидия Ивановна
знала хорошо, что это одна из его главных
радостей, хотя он никогда и
не признается в этом.
Сереже было слишком весело, слишком всё было счастливо, чтоб он мог
не поделиться со своим другом швейцаром еще семейною
радостью, про которую он
узнал на гулянье в Летнем Саду от племянницы графини Лидии Ивановны.
Радость эта особенно важна казалась ему по совпадению с
радостью чиновника и своей
радостью о том, что принесли игрушки. Сереже казалось, что нынче такой день, в который все должны быть рады и веселы.
Он поспешно вскочил,
не чувствуя себя и
не спуская с нее глаз, надел халат и остановился, всё глядя на нее. Надо было итти, но он
не мог оторваться от ее взгляда. Он ли
не любил ее лица,
не знал ее выражения, ее взгляда, но он никогда
не видал ее такою. Как гадок и ужасен он представлялся себе, вспомнив вчерашнее огорчение ее, пред нею, какою она была теперь! Зарумянившееся лицо ее, окруженное выбившимися из-под ночного чепчика мягкими волосами, сияло
радостью и решимостью.
Не только он всё
знал, но он, очевидно, ликовал и делал усилия, чтобы скрыть свою
радость. Взглянув в его старческие милые глаза, Левин понял даже что-то еще новое в своем счастьи.