Неточные совпадения
— Сделайте одолжение, — прибавила тотчас же довольно миловидная молоденькая женщина, очень скромно одетая, и, слегка поклонившись мне, тотчас же
вышла. Это была жена его, и, кажется, по виду она тоже спорила, а ушла теперь кормить ребенка. Но в
комнате оставались еще две дамы — одна очень небольшого роста, лет двадцати, в черном платьице и тоже
не из дурных, а другая лет тридцати, сухая и востроглазая. Они сидели, очень слушали, но в разговор
не вступали.
Я после этого, естественно уверенный, что барыня дома, прошел в
комнату и,
не найдя никого, стал ждать, полагая, что Татьяна Павловна сейчас
выйдет из спальни; иначе зачем бы впустила меня кухарка?
— Это уж сверх всяких границ, — проговорил я и быстро
вышел из комнаты. Но я еще
не прошел до конца залы, как он крикнул мне
из дверей кабинета...
Она жила в этом доме совершенно отдельно, то есть хоть и в одном этаже и в одной квартире с Фанариотовыми, но в отдельных двух
комнатах, так что, входя и
выходя, я, например, ни разу
не встретил никого
из Фанариотовых.
Ничего подобного этому я
не мог от нее представить и сам вскочил с места,
не то что в испуге, а с каким-то страданием, с какой-то мучительной раной на сердце, вдруг догадавшись, что случилось что-то тяжелое. Но мама
не долго выдержала: закрыв руками лицо, она быстро
вышла из комнаты. Лиза, даже
не глянув в мою сторону,
вышла вслед за нею. Татьяна Павловна с полминуты смотрела на меня молча.
— Узнаешь! — грозно вскричала она и выбежала
из комнаты, — только я ее и видел. Я конечно бы погнался за ней, но меня остановила одна мысль, и
не мысль, а какое-то темное беспокойство: я предчувствовал, что «любовник
из бумажки» было в криках ее главным словом. Конечно, я бы ничего
не угадал сам, но я быстро
вышел, чтоб, поскорее кончив с Стебельковым, направиться к князю Николаю Ивановичу. «Там — всему ключ!» — подумал я инстинктивно.
Он быстрыми и большими шагами
вышел из комнаты. Версилов
не провожал его. Он стоял, глядел на меня рассеянно и как бы меня
не замечая; вдруг он улыбнулся, тряхнул волосами и, взяв шляпу, направился тоже к дверям. Я схватил его за руку.
Я попросил его оставить меня одного, отговорившись головною болью. Он мигом удовлетворил меня, даже
не докончив фразы, и
не только без малейшей обидчивости, но почти с удовольствием, таинственно помахав рукой и как бы выговаривая: «Понимаю-с, понимаю-с», и хоть
не проговорил этого, но зато
из комнаты вышел на цыпочках, доставил себе это удовольствие. Есть очень досадные люди на свете.
—
Выходите… пожалуйста… пойдемте! — бормотал, совсем потерявшись, Ламберт, усиливаясь как-нибудь вывести Андреева
из комнаты. Тот, пытливо обозрев Ламберта и догадавшись, что он уже теперь даст денег, согласился за ним последовать. Вероятно, он уже
не раз подобным бесстыдным приемом выбивал
из Ламберта деньги. Тришатов хотел было тоже побежать за ними, но посмотрел на меня и остался.
Но я ясно видел сквозь приотворенную дверь, что кто-то вдруг
вышел из-за портьеры, за которой помещалась кровать Татьяны Павловны, и стал в глубине
комнаты, за Татьяной Павловной. Машинально, инстинктивно я схватился за замок и уже
не дал затворить дверь.
И он вдруг поспешно
вышел из комнаты, опять через кухню (где оставалась шуба и шапка). Я
не описываю подробно, что сталось с мамой: смертельно испуганная, она стояла, подняв и сложив над собою руки, и вдруг закричала ему вслед...
Неточные совпадения
Степан Аркадьич вздохнул, отер лицо и тихими шагами пошел
из комнаты. «Матвей говорит: образуется; но как? Я
не вижу даже возможности. Ах, ах, какой ужас! И как тривиально она кричала, — говорил он сам себе, вспоминая ее крик и слова: подлец и любовница. — И, может быть, девушки слышали! Ужасно тривиально, ужасно». Степан Аркадьич постоял несколько секунд один, отер глаза, вздохнул и, выпрямив грудь,
вышел из комнаты.
Когда Степан Аркадьич
вышел из комнаты зятя, он был тронут, но это
не мешало ему быть довольным тем, что он успешно совершил это дело, так как он был уверен, что Алексей Александрович
не отречется от своих слов.
К чаю больших Долли
вышла из своей
комнаты. Степан Аркадьич
не выходил. Он, должно быть,
вышел из комнаты жены задним ходом.
Мальчик, краснея и
не отвечая, осторожно потягивал свою руку
из руки дяди. Как только Степан Аркадьич выпустил его руку, он, как птица, выпущенная на волю, вопросительно взглянув на отца, быстрым шагом
вышел из комнаты.
«Он ненавидит меня, это ясно», подумала она и молча,
не оглядываясь, неверными шагами
вышла из комнаты.