Неточные совпадения
Он обмерил меня взглядом, не поклонившись впрочем, поставил свою шляпу-цилиндр
на стол перед диваном, стол властно отодвинул
ногой и не то что сел, а прямо развалился
на диван,
на котором я не посмел сесть, так что тот затрещал, свесил
ноги и, высоко подняв правый носок своего лакированного сапога, стал им любоваться.
И даже топнула
на него
ногой. Затем дверь захлопнулась и уже заперлась
на замок. Стебельков, все еще держа меня за плечо, поднял палец и, раздвинув рот в длинную раздумчивую улыбку, уперся в меня вопросительным взглядом.
И стала я
на нее, матушка, под самый конец даже ужасаться: ничего-то она не говорит со мной, сидит по целым часам у окна, смотрит
на крышу дома напротив да вдруг крикнет: „Хоть бы белье стирать, хоть бы землю копать!“ — только одно слово какое-нибудь этакое и крикнет, топнет
ногою.
То есть не то что великолепию, но квартира эта была как у самых «порядочных людей»: высокие, большие, светлые комнаты (я видел две, остальные были притворены) и мебель — опять-таки хоть и не Бог знает какой Versailles [Версаль (франц.).] или Renaissance, [Ренессанс (франц.).] но мягкая, комфортная, обильная,
на самую широкую
ногу; ковры, резное дерево и статуэтки.
На Невском француз парикмахер со мной
на короткой
ноге и, когда я у него причесываюсь, рассказывает мне анекдоты.
— Довольно, прошу вас, довольно. Вы вчера просили триста рублей, вот они… — Он положил передо мной
на стол деньги, а сам сел в кресло, нервно отклонился
на спинку и забросил одну
ногу за другую. Я остановился в смущении.
С князем он был
на дружеской
ноге: они часто вместе и заодно играли; но князь даже вздрогнул, завидев его, я заметил это с своего места: этот мальчик был всюду как у себя дома, говорил громко и весело, не стесняясь ничем и все, что
на ум придет, и, уж разумеется, ему и в голову не могло прийти, что наш хозяин так дрожит перед своим важным гостем за свое общество.
— Крафт мне рассказал его содержание и даже показал мне его… Прощайте! Когда я бывал у вас в кабинете, то робел при вас, а когда вы уходили, я готов был броситься и целовать то место
на полу, где стояла ваша
нога… — проговорил я вдруг безотчетно, сам не зная как и для чего, и, не взглянув
на нее, быстро вышел.
— Совершенно вас извиняю, господин офицер, и уверяю вас, что вы со способностями. Действуйте так и в гостиной — скоро и для гостиной этого будет совершенно достаточно, а пока вот вам два двугривенных, выпейте и закусите; извините, городовой, за беспокойство, поблагодарил бы и вас за труд, но вы теперь
на такой благородной
ноге… Милый мой, — обратился он ко мне, — тут есть одна харчевня, в сущности страшный клоак, но там можно чаю напиться, и я б тебе предложил… вот тут сейчас, пойдем же.
Я искренно рассказал ему, что готов был бросаться целовать то место
на полу, где стояла ее
нога.
— Что? Как! — вскричал я, и вдруг мои
ноги ослабели, и я бессильно опустился
на диван. Он мне сам говорил потом, что я побледнел буквально как платок. Ум замешался во мне. Помню, мы все смотрели молча друг другу в лицо. Как будто испуг прошел по его лицу; он вдруг наклонился, схватил меня за плечи и стал меня поддерживать. Я слишком помню его неподвижную улыбку; в ней были недоверчивость и удивление. Да, он никак не ожидал такого эффекта своих слов, потому что был убежден в моей виновности.
Конечно, я отдавил ему
ногу, и он инстинктивно оттолкнул меня как человек, которому наступили
на мозоль (а может, я и впрямь раздавил ему мозоль!).
Тушар, с усиленною важностию, гуманно ответил, что он «детей не рознит, что все здесь — его дети, а он — их отец, что я у него почти
на одной
ноге с сенаторскими и графскими детьми, и что это надо ценить», и проч., и проч.
На нем был, сверх рубашки, крытый меховой тулупчик, колена же его были прикрыты маминым пледом, а
ноги в туфлях.
— Садись, присядь, ноги-то небось не стоят еще, — приветливо пригласил он меня, указав мне
на место подле себя и все продолжая смотреть мне в лицо тем же лучистым взглядом. Я сел подле него и сказал...
Он был чрезвычайно взволнован и смотрел
на Версилова, как бы ожидая от него подтвердительного слова. Повторяю, все это было так неожиданно, что я сидел без движения. Версилов был взволнован даже не меньше его: он молча подошел к маме и крепко обнял ее; затем мама подошла, и тоже молча, к Макару Ивановичу и поклонилась ему в
ноги.
Может быть, я стремился пасть к ее
ногам, а может быть, хотел бы предать ее
на все муки и что-то «поскорей, поскорей» доказать ей.
Она стремительно выбежала из квартиры, накидывая
на бегу платок и шубку, и пустилась по лестнице. Мы остались одни. Я сбросил шубу, шагнул и затворил за собою дверь. Она стояла предо мной как тогда, в то свидание, с светлым лицом, с светлым взглядом, и, как тогда, протягивала мне обе руки. Меня точно подкосило, и я буквально упал к ее
ногам.
— Покойник. Оставим. Вы знаете, что не вполне верующий человек во все эти чудеса всегда наиболее склонен к предрассудкам… Но я лучше буду про букет: как я его донес — не понимаю. Мне раза три дорогой хотелось бросить его
на снег и растоптать
ногой.
— Чего вам? вам дико, что я так говорю? — улыбнулся он бледной улыбкой. — Я думаю, что если б только это могло вас прельстить, то я бы простоял где-нибудь тридцать лет столпником
на одной
ноге… Я вижу: вам меня жаль; ваше лицо говорит: «Я бы полюбила тебя, если б могла, но я не могу»… Да? Ничего, у меня нет гордости. Я готов, как нищий, принять от вас всякую милостыню — слышите, всякую… У нищего какая же гордость?
Кричал же Бьоринг
на Анну Андреевну, которая вышла было тоже в коридор за князем; он ей грозил и, кажется, топал
ногами — одним словом, сказался грубый солдат-немец, несмотря
на весь «свой высший свет».
Неточные совпадения
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание
на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под
ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть его? только, знаете, в таком месте неприлично… Я и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста
на вид, а слона повалит с
ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею
на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
А вы — стоять
на крыльце, и ни с места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож
на такого человека, что хочет подать
на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает
ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит
на цыпочках вслед за квартальными.)
Осип. Да
на что мне она? Не знаю я разве, что такое кровать? У меня есть
ноги; я и постою. Зачем мне ваша кровать?
Вы, может быть, думаете, что я только переписываю; нет, начальник отделения со мной
на дружеской
ноге.