Неточные совпадения
Я сказал уже, что он остался в мечтах моих в каком-то сиянии, а потому я не мог вообразить,
как можно было так постареть и истереться всего
только в девять каких-нибудь лет с тех пор: мне тотчас же стало грустно, жалко, стыдно.
Зверева (ему тоже было лет девятнадцать) я застал на дворе дома его тетки, у которой он временно проживал. Он
только что пообедал и ходил по двору на ходулях; тотчас же сообщил мне, что Крафт приехал еще вчера и остановился на прежней квартире, тут же на Петербургской, и что он сам желает
как можно скорее меня видеть, чтобы немедленно сообщить нечто нужное.
— Но чем, скажите, вывод Крафта мог бы ослабить стремление к общечеловеческому делу? — кричал учитель (он один
только кричал, все остальные говорили тихо). — Пусть Россия осуждена на второстепенность; но
можно работать и не для одной России. И, кроме того,
как же Крафт может быть патриотом, если он уже перестал в Россию верить?
— Лиза, я сам знаю, но… Я знаю, что это — жалкое малодушие, но… это —
только пустяки и больше ничего! Видишь, я задолжал,
как дурак, и хочу выиграть,
только чтоб отдать. Выиграть
можно, потому что я играл без расчета, на ура,
как дурак, а теперь за каждый рубль дрожать буду… Не я буду, если не выиграю! Я не пристрастился; это не главное, это
только мимолетное, уверяю тебя! Я слишком силен, чтоб не прекратить, когда хочу. Отдам деньги, и тогда ваш нераздельно, и маме скажи, что не выйду от вас…
Ботаника совершенно знает,
как растет дерево, физиолог и анатом знают даже, почему поет птица, или скоро узнают, а что до звезд, то они не
только все сосчитаны, но всякое движение их вычислено с самою минутною точностью, так что
можно предсказать, даже за тысячу лет вперед, минута в минуту, появление какой-нибудь кометы… а теперь так даже и состав отдаленнейших звезд стал известен.
Дело в том, что,
как только обнаружилось все о князе, тотчас после его ареста, то Лиза, первым делом, поспешила стать в такое положение относительно нас и всех, кого угодно, что
как будто и мысли не хотела допустить, что ее
можно сожалеть или в чем-нибудь утешать, а князя оправдывать.
Я начал было плакать, не знаю с чего; не помню,
как она усадила меня подле себя, помню
только, в бесценном воспоминании моем,
как мы сидели рядом, рука в руку, и стремительно разговаривали: она расспрашивала про старика и про смерть его, а я ей об нем рассказывал — так что
можно было подумать, что я плакал о Макаре Ивановиче, тогда
как это было бы верх нелепости; и я знаю, что она ни за что бы не могла предположить во мне такой совсем уж малолетней пошлости.
А осчастливить непременно и чем-нибудь хоть одно существо в своей жизни, но
только практически, то есть в самом деле, я бы поставил заповедью для всякого развитого человека; подобно тому,
как я поставил бы в закон или в повинность каждому мужику посадить хоть одно дерево в своей жизни ввиду обезлесения России; впрочем, одного-то дерева мало будет,
можно бы приказать сажать и каждый год по дереву.
Ни Альфонсинки, ни хозяина уже давно не было дома. Хозяйку я ни о чем не хотел расспрашивать, да и вообще положил прекратить с ними всякие сношения и даже съехать
как можно скорей с квартиры; а потому,
только что принесли мне кофей, я заперся опять на крючок. Но вдруг постучали в мою дверь; к удивлению моему, оказался Тришатов.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Но
только какое тонкое обращение! сейчас
можно увидеть столичную штучку. Приемы и все это такое… Ах,
как хорошо! Я страх люблю таких молодых людей! я просто без памяти. Я, однако ж, ему очень понравилась: я заметила — все на меня поглядывал.
Из всех этих слов народ понимал
только: «известно» и «наконец нашли». И когда грамотеи выкрикивали эти слова, то народ снимал шапки, вздыхал и крестился. Ясно, что в этом не
только не было бунта, а скорее исполнение предначертаний начальства. Народ, доведенный до вздыхания, —
какого еще идеала
можно требовать!
Но,
как кажется, это был
только благовидный предлог, ибо едва ли даже
можно предположить, чтоб Негодяев отказался от насаждения конституции, если б начальство настоятельно того потребовало.
Сработано было чрезвычайно много на сорок два человека. Весь большой луг, который кашивали два дня при барщине в тридцать кос, был уже скошен. Нескошенными оставались углы с короткими рядами. Но Левину хотелось
как можно больше скосить в этот день, и досадно было на солнце, которое так скоро спускалось. Он не чувствовал никакой усталости; ему
только хотелось еще и еще поскорее и
как можно больше сработать.
— Да,
как нести fardeau [груз] и делать что-нибудь руками
можно только тогда, когда fardeau увязано на спину, — а это женитьба.