Неточные совпадения
Я пристал к нему, и вот что
узнал, к большому моему удивлению: ребенок был от князя Сергея Сокольского. Лидия Ахмакова, вследствие ли
болезни или просто по фантастичности характера, действовала иногда как помешанная. Она увлеклась князем еще до Версилова, а князь «не затруднился принять ее любовь», выразился Васин. Связь продолжалась мгновение: они, как уже известно, поссорились, и Лидия прогнала от себя князя, «чему, кажется, тот был рад».
Тогда я обрадовался и страх мой прошел, но я ошибался, как и
узнал потом, к моему удивлению: он во время моей
болезни уже заходил, но Версилов умолчал мне об этом, и я заключил, что для Ламберта я уже канул в вечность.
Накануне мне пришла было мысль, что там Версилов, тем более что он скоро затем вошел ко мне, хотя я
знал, притом наверно, из их же разговоров, что Версилов, на время моей
болезни, переехал куда-то в другую квартиру, в которой и ночует.
Я
узнал потом, что этот доктор (вот тот самый молодой человек, с которым я поссорился и который с самого прибытия Макара Ивановича лечил его) весьма внимательно относился к пациенту и — не умею я только говорить их медицинским языком — предполагал в нем целое осложнение разных
болезней.
— Ну да, так я и
знал, народные предрассудки: «лягу, дескать, да, чего доброго, уж и не встану» — вот чего очень часто боятся в народе и предпочитают лучше проходить
болезнь на ногах, чем лечь в больницу. А вас, Макар Иванович, просто тоска берет, тоска по волюшке да по большой дорожке — вот и вся
болезнь; отвыкли подолгу на месте жить. Ведь вы — так называемый странник? Ну, а бродяжество в нашем народе почти обращается в страсть. Это я не раз заметил за народом. Наш народ — бродяга по преимуществу.
В то утро, то есть когда я встал с постели после рецидива
болезни, он зашел ко мне, и тут я в первый раз
узнал от него об их общем тогдашнем соглашении насчет мамы и Макара Ивановича; причем он заметил, что хоть старику и легче, но доктор за него положительно не отвечает.
Теперь сделаю резюме: ко дню и часу моего выхода после
болезни Ламберт стоял на следующих двух точках (это-то уж я теперь наверно
знаю): первое, взять с Анны Андреевны за документ вексель не менее как в тридцать тысяч и затем помочь ей напугать князя, похитить его и с ним вдруг обвенчать ее — одним словом, в этом роде. Тут даже составлен был целый план; ждали только моей помощи, то есть самого документа.
Неточные совпадения
— А вы еще до
болезни знали ее, князь, то есть прежде, чем она слегла?
Она как будто очнулась; почувствовала всю трудность без притворства и хвастовства удержаться на той высоте, на которую она хотела подняться; кроме того, она почувствовала всю тяжесть этого мира горя,
болезней, умирающих, в котором она жила; ей мучительны показались те усилия, которые она употребляла над собой, чтобы любить это, и поскорее захотелось на свежий воздух, в Россию, в Ергушово, куда, как она
узнала из письма, переехала уже ее сестра Долли с детьми.
Узнав все эти подробности, княгиня не нашла ничего предосудительного в сближении своей дочери с Варенькой, тем более что Варенька имела манеры и воспитание самые хорошие: отлично говорила по-французски и по-английски, а главное — передала от г-жи Шталь сожаление, что она по
болезни лишена удовольствия познакомиться с княгиней.
Он увидал ее всю во время ее
болезни,
узнал ее душу, к ему казалось, что он никогда до тех пор не любил ее.
Возвращаясь домой, Левин расспросил все подробности о
болезни Кити и планах Щербацких, и, хотя ему совестно бы было признаться в этом, то, что он
узнал, было приятно ему. Приятно и потому, что была еще надежда, и еще более приятно потому, что больно было ей, той, которая сделала ему так больно. Но, когда Степан Аркадьич начал говорить о причинах
болезни Кити и упомянул имя Вронского, Левин перебил его.