Неточные совпадения
Тогда у ней еще было в той же губернии и в том же уезде тридцать пять своих
душ.
Она не то что управляла, но по соседству надзирала над имением Версилова (в пятьсот
душ), и этот надзор, как я слышал, стоил надзора какого-нибудь управляющего из ученых.
Напротив, скажу теперь вперед, что быть более чистой
душой, и так потом во всю жизнь, даже трудно себе и представить.
— Ей-Богу, забыл, мой друг, и от
души виноват. Я помню лишь, что это было как-то очень давно и происходило где-то…
— А вот с этой-то самой минуты я тебя теперь навек раскусила! — вскочила вдруг с места Татьяна Павловна, и так даже неожиданно, что я совсем и не приготовился, — да ты, мало того, что тогда был лакеем, ты и теперь лакей, лакейская
душа у тебя!
Я только запомнил, что она прокричала, что мои слова «напускные, в мелкой
душе взлелеянные, пальцем вывороченные».
Он от всей
души поглядел на меня.
Ошибаться я не мог: я слышал этот звучный, сильный, металлический голос вчера, правда всего три минуты, но он остался в моей
душе.
Я решил в
душе высидеть, замирая, пока Татьяна Павловна выпроводит гостью (если на мое счастье сама не войдет раньше зачем-нибудь в спальню), а потом, как уйдет Ахмакова, пусть тогда мы хоть подеремся с Татьяной Павловной!..
Потом помолчала, вижу, так она глубоко дышит: «Знаете, — говорит вдруг мне, — маменька, кабы мы были грубые, то мы бы от него, может, по гордости нашей, и не приняли, а что мы теперь приняли, то тем самым только деликатность нашу доказали ему, что во всем ему доверяем, как почтенному седому человеку, не правда ли?» Я сначала не так поняла да говорю: «Почему, Оля, от благородного и богатого человека благодеяния не принять, коли он сверх того доброй
души человек?» Нахмурилась она на меня: «Нет, говорит, маменька, это не то, не благодеяние нужно, а „гуманность“ его, говорит, дорога.
Какое-то новое и большое ощущение нарождалось в
душе.
По-настоящему, я совершенно был убежден, что Версилов истребит письмо, мало того, хоть я говорил Крафту про то, что это было бы неблагородно, и хоть и сам повторял это про себя в трактире, и что «я приехал к чистому человеку, а не к этому», — но еще более про себя, то есть в самом нутре
души, я считал, что иначе и поступить нельзя, как похерив документ совершенно.
— Если я обратился к вам с словами от всей
души, то причиною тому были именно теперешние, настоящие чувства мои к Андрею Петровичу.
Вчерашний же поступок его со мной, так сказать, потряс мою
душу, и даже в эту минуту, верите ли, я как бы еще не пришел в себя.
— Ах, как жаль! Какой жребий! Знаешь, даже грешно, что мы идем такие веселые, а ее
душа где-нибудь теперь летит во мраке, в каком-нибудь бездонном мраке, согрешившая, и с своей обидой… Аркадий, кто в ее грехе виноват? Ах, как это страшно! Думаешь ли ты когда об этом мраке? Ах, как я боюсь смерти, и как это грешно! Не люблю я темноты, то ли дело такое солнце! Мама говорит, что грешно бояться… Аркадий, знаешь ли ты хорошо маму?
— Нет, я не нахмурился, Лиза, а я так… Видишь, Лиза, лучше прямо: у меня такая черта, что не люблю, когда до иного щекотного в
душе пальцами дотрагиваются… или, лучше сказать, если часто иные чувства выпускать наружу, чтоб все любовались, так ведь это стыдно, не правда ли? Так что я иногда лучше люблю хмуриться и молчать: ты умна, ты должна понять.
Да у него вся
душа пела в ту минуту, когда он «дошел до начальства».
— Может быть, и Анна Андреевна про то знает, — кольнула меня шаловливая Лиза. Милая! Если б я знал, что тогда было у нее на
душе!
— У него есть свои недостатки, бесспорно, я вам говорил уже, именно некоторая одноидейность… но и недостатки его свидетельствуют тоже о благородной
душе, не правда ли?
В вашей комнате я как бы очищаюсь
душой и выхожу от вас лучшим, чем я есть.
Когда я сижу с вами рядом, то не только не могу говорить о дурном, но и мыслей дурных иметь не могу; они исчезают при вас, и, вспоминая мельком о чем-нибудь дурном подле вас, я тотчас же стыжусь этого дурного, робею и краснею в
душе.
— Я вам сам дверь отворю, идите, но знайте: я принял одно огромное решение; и если вы захотите дать свет моей
душе, то воротитесь, сядьте и выслушайте только два слова. Но если не хотите, то уйдите, и я вам сам дверь отворю!
Я пустился домой; в моей
душе был восторг. Все мелькало в уме, как вихрь, а сердце было полно. Подъезжая к дому мамы, я вспомнил вдруг о Лизиной неблагодарности к Анне Андреевне, об ее жестоком, чудовищном слове давеча, и у меня вдруг заныло за них всех сердце! «Как у них у всех жестко на сердце! Да и Лиза, что с ней?» — подумал я, став на крыльцо.
Впрочем, я говорю лишь теперь; но тогда я не так скоро вникнул в перемену, происшедшую с ним: я все еще продолжал лететь, а в
душе была все та же музыка.
— Я как будто измарался
душой, что вам все это пересказал. Не сердитесь, голубчик, но об женщине, я повторяю это, — об женщине нельзя сообщать третьему лицу; конфидент не поймет. Ангел и тот не поймет. Если женщину уважаешь — не бери конфидента, если себя уважаешь — не бери конфидента! Я теперь не уважаю себя. До свиданья; не прощу себе…
— Милый… будь всегда так же чист
душой, как теперь.
И вот, помню, мне вдруг это все надоело, и я вдруг догадался, что я вовсе не по доброте
души ухаживал за больной, а так, по чему-то, по чему-то совсем другому.
Клянусь вам от глубины
души, что я смотрю теперь на встречу мою с ней в Луге как на перст провидения.
В Лугу тогда я попал с отчаянием в
душе и жил у Столбеевой, не знаю зачем, может быть, искал полнейшего уединения.
Да, во мне много разных «качеств», и
душа у меня неспокойная.
У Зерщикова я крикнул на всю залу, в совершенном исступлении: «Донесу на всех, рулетка запрещена полицией!» И вот клянусь, что и тут было нечто как бы подобное: меня унизили, обыскали, огласили вором, убили — «ну так знайте же все, что вы угадали, я — не только вор, но я — и доносчик!» Припоминая теперь, я именно так подвожу и объясняю; тогда же было вовсе не до анализа; крикнул я тогда без намерения, даже за секунду не знал, что так крикну: само крикнулось — уж черта такая в
душе была.
Итак: если захотите рассмотреть человека и узнать его
душу, то вникайте не в то, как он молчит, или как он говорит, или как он плачет, или даже как он волнуется благороднейшими идеями, а высмотрите лучше его, когда он смеется.
Но я понимаю лишь то, что смех есть самая верная проба
души.
— Только ты мать не буди, — прибавил он, как бы вдруг что-то припомнив. — Она тут всю ночь подле суетилась, да неслышно так, словно муха; а теперь, я знаю, прилегла. Ох, худо больному старцу, — вздохнул он, — за что, кажись, только
душа зацепилась, а все держится, а все свету рада; и кажись, если б всю-то жизнь опять сызнова начинать, и того бы, пожалуй, не убоялась
душа; хотя, может, и греховна такая мысль.
— Тайна что? Все есть тайна, друг, во всем тайна Божия. В каждом дереве, в каждой былинке эта самая тайна заключена. Птичка ли малая поет, али звезды всем сонмом на небе блещут в ночи — все одна эта тайна, одинаковая. А всех большая тайна — в том, что
душу человека на том свете ожидает. Вот так-то, друг!
Главное, я сам был в такой же, как и он, лихорадке; вместо того чтоб уйти или уговорить его успокоиться, а может, и положить его на кровать, потому что он был совсем как в бреду, я вдруг схватил его за руку и, нагнувшись к нему и сжимая его руку, проговорил взволнованным шепотом и со слезами в
душе...
А что до его поступков, то у кого нет дурных поступков на
душе?
Не знаю тоже, те ли же мысли были у нее на
душе, то есть про себя; подозреваю, что нет.
Страшный прилив гордости залил всю мою
душу, гордости или не знаю чего.
В самом деле, могло быть, что я эту мысль тогда почувствовал всеми силами моей
души; для чего же иначе было мне тогда так неудержимо и вдруг вскочить с места и в таком нравственном состоянии кинуться к Макару Ивановичу?
Душа во мне, мыслю, едина; ежели ее погублю, то сыскать другой не могу; ну а потом ободрился: «Что же, думаю, не боги же они, а такие, как и мы, подобострастные нам, человеки».
Это оттого, что во мне была
душа паука!
А во сне
душа сама все представила и выложила, что было в сердце, в совершенной точности и в самой полной картине и — в пророческой форме.
А пока лишь скажу одно: пусть читатель помнит
душу паука.
Но тут, конечно, виною была лишь его необразованность;
душа же его была довольно хорошо организована, и так даже, что я не встречал еще в людях ничего лучшего в этом роде.
«Вот каково с грехом-то на
душе жить!» — заключил Макар Иванович.
Стали они жить с самого первого дня в великом и нелицемерном согласии, опасно соблюдая свое супружество, и как единая
душа в двух телесах.
Ежели время мое без успеха
душе проведу, то назад уже не возвращусь.
Так-то в мире: всякая
душа и испытуема и утешена.
Посему и ты, Софья, не смущай свою
душу слишком, ибо весь твой грех — мой, а в тебе, так мыслю, и разуменье-то вряд ли тогда было, а пожалуй, и в вас тоже, сударь, вкупе с нею, — улыбнулся он с задрожавшими от какой-то боли губами, — и хоть мог бы я тогда поучить тебя, супруга моя, даже жезлом, да и должен был, но жалко стало, как предо мной упала в слезах и ничего не потаила… ноги мои целовала.