Неточные совпадения
Я так и вздрогнул. Во-первых, он Версилова обозначил моим отцом, чего бы он себе никогда со
мной не позволил, а во-вторых,
заговорил о Версилове, чего никогда не случалось.
Замечу, между прочим, что в том, что он
заговорил со
мной про французскую революцию,
я увидел какую-то еще прежнюю хитрость его,
меня очень забавлявшую: он все еще продолжал считать
меня за какого-то революционера и
во все разы, как
меня встречал, находил необходимым
заговорить о чем-нибудь в этом роде.
— Об этой идее
я, конечно, слышал, и знаю все; но
я никогда не говорил с князем об этой идее.
Я знаю только, что эта идея родилась в уме старого князя Сокольского, который и теперь болен; но
я никогда ничего не говорил и в том не участвовал. Объявляя вам об этом единственно для объяснения, позволю вас спросить, во-первых: для чего вы-то со
мной об этом
заговорили? А во-вторых, неужели князь с вами о таких вещах говорит?
— Вообрази,
я был у тебя, — быстро
заговорил он, — искал тебя, спрашивал тебя — ты
мне нужен теперь один только
во всей вселенной!
Неточные совпадения
Что? Что такое страшное
я видел
во сне? Да, да. Мужик — обкладчик, кажется, маленький, грязный, со взъерошенною бородой, что-то делал нагнувшись и вдруг
заговорил по-французски какие-то странные слова. Да, больше ничего не было
во сне, ― cказал он себе. ― Но отчего же это было так ужасно?» Он живо вспомнил опять мужика и те непонятные французские слова, которые призносил этот мужик, и ужас пробежал холодом по его спине.
Но… так как мы уже теперь
заговорили ясно (а это отлично, что
заговорили, наконец, ясно,
я рад!) — то уж
я тебе прямо теперь признаюсь, что давно это в них замечал, эту мысль,
во все это время, разумеется, в чуть-чутошном только виде, в ползучем, но зачем же хоть и в ползучем!
— Катерина Сергеевна, —
заговорил он с какою-то застенчивою развязностью, — с тех пор как
я имею счастье жить в одном доме с вами,
я обо многом с вами беседовал, а между тем есть один очень важный для
меня… вопрос, до которого
я еще не касался. Вы заметили вчера, что
меня здесь переделали, — прибавил он, и ловя и избегая вопросительно устремленный на него взор Кати. — Действительно,
я во многом изменился, и это вы знаете лучше всякого другого, — вы, которой
я, в сущности, и обязан этою переменой.
—
Во мне простое чувство справедливости
заговорило, а вовсе не родственное, — возразил запальчиво Аркадий. — Но так как ты этого чувства не понимаешь, у тебя нет этого ощущения, то ты и не можешь судить о нем.
— Что это такое? — говорил он, ворочаясь
во все стороны. — Ведь это мученье! На смех, что ли,
я дался ей? На другого ни на кого не смотрит так: не смеет.
Я посмирнее, так вот она…
Я заговорю с ней! — решил он, — и выскажу лучше сам словами то, что она так и тянет у
меня из души глазами.