Неточные совпадения
Так болтая и чуть не захлебываясь от моей радостной болтовни, я вытащил чемодан и отправился с ним на
квартиру. Мне, главное, ужасно нравилось то, что Версилов так несомненно на меня давеча сердился, говорить и глядеть не хотел. Перевезя чемодан, я тотчас же полетел к моему старику князю. Признаюсь, эти два
дня мне было без него даже немножко тяжело. Да и про Версилова он наверно уже слышал.
Князь Сережа (то есть князь Сергей Петрович, так и буду его называть) привез меня в щегольской пролетке на свою
квартиру, и первым
делом я удивился великолепию его
квартиры.
— Ее
квартира, вся
квартира ее уже целый год. Князь только что приехал, у ней и остановился. Да и она сама всего только четыре
дня в Петербурге.
Все
дело оказалось в моем вранье, когда я оттаял тогда у него на
квартире.
Я прямо пришел в тюрьму князя. Я уже три
дня как имел от Татьяны Павловны письмецо к смотрителю, и тот принял меня прекрасно. Не знаю, хороший ли он человек, и это, я думаю, лишнее; но свидание мое с князем он допустил и устроил в своей комнате, любезно уступив ее нам. Комната была как комната — обыкновенная комната на казенной
квартире у чиновника известной руки, — это тоже, я думаю, лишнее описывать. Таким образом, с князем мы остались одни.
Что они ждут меня изо всех сил и что-то в моей
квартире затевают устроить — было ясно как
день.
И вот эта-то бабья хвастливая болтовня и была потом причиною ужасных несчастий, потому что эта подробность про Татьяну Павловну и ее
квартиру тотчас же засела в уме его, как у мошенника и практического человека на малые
дела; в высших и важных
делах он ничтожен и ничего не смыслит, но на эти мелочи у него все-таки есть чутье.
«Она — в Царское и, уж разумеется, к старому князю, а брат ее осматривает мою
квартиру! Нет, этого не будет! — проскрежетал я, — а если тут и в самом
деле какая-нибудь мертвая петля, то я защищу „бедную женщину“!»
На другой
день, ровно в одиннадцать часов, я явился в
квартиру князя В—ского, холостую, но, как угадывалось мне, пышно меблированную, с лакеями в ливреях.
Читатель поймет теперь, что я, хоть и был отчасти предуведомлен, но уж никак не мог угадать, что завтра или послезавтра найду старого князя у себя на
квартире и в такой обстановке. Да и не мог бы я никак вообразить такой дерзости от Анны Андреевны! На словах можно было говорить и намекать об чем угодно; но решиться, приступить и в самом
деле исполнить — нет, это, я вам скажу, — характер!
Проснулся я наутро поздно, а спал необыкновенно крепко и без снов, о чем припоминаю с удивлением, так что, проснувшись, почувствовал себя опять необыкновенно бодрым нравственно, точно и не было всего вчерашнего
дня. К маме я положил не заезжать, а прямо отправиться в кладбищенскую церковь, с тем чтобы потом, после церемонии, возвратясь в мамину
квартиру, не отходить уже от нее во весь
день. Я твердо был уверен, что во всяком случае встречу его сегодня у мамы, рано ли, поздно ли — но непременно.
Дело состояло в том, что еще в первое свидание мое с Ламбертом, вот тогда, как я оттаивал у него на
квартире, я пробормотал ему, как дурак, что документ зашит у меня в кармане.
Было, я думаю, около половины одиннадцатого, когда я, возбужденный и, сколько помню, как-то странно рассеянный, но с окончательным решением в сердце, добрел до своей
квартиры. Я не торопился, я знал уже, как поступлю. И вдруг, едва только я вступил в наш коридор, как точас же понял, что стряслась новая беда и произошло необыкновенное усложнение
дела: старый князь, только что привезенный из Царского Села, находился в нашей
квартире, а при нем была Анна Андреевна!
Дело в том, что я хотел ее тотчас послать к Катерине Николаевне, чтоб попросить ту в ее
квартиру и при Татьяне же Павловне возвратить документ, объяснив все и раз навсегда…
Но так как
дело было на улице, а не в
квартире, и так как я кричал, бранился и дрался, как пьяный, и так как Бьоринг был в своем мундире, то городовой и взял меня.
Мы выбежали на лестницу. Без сомнения, лучше нельзя было и придумать, потому что, во всяком случае, главная беда была в
квартире Ламберта, а если в самом
деле Катерина Николаевна приехала бы раньше к Татьяне Павловне, то Марья всегда могла ее задержать. И однако, Татьяна Павловна, уже подозвав извозчика, вдруг переменила решение.
Но у Ламберта еще с тех самых пор, как я тогда, третьего
дня вечером, встретил его на улице и, зарисовавшись, объявил ему, что возвращу ей письмо в
квартире Татьяны Павловны и при Татьяне Павловне, — у Ламберта, с той самой минуты, над
квартирой Татьяны Павловны устроилось нечто вроде шпионства, а именно — подкуплена была Марья.
Я с того самого
дня, который он прожил на моей
квартире, не видал его более.