Неточные совпадения
— Кстати, известно вам,
мама, что сегодня в суде решилось
дело Андрея Петровича с Сокольскими?
—
Мама, а не помните ли вы, как вы были в деревне, где я рос, кажется, до шести — или семилетнего моего возраста, и, главное, были ли вы в этой деревне в самом
деле когда-нибудь, или мне только как во сне мерещится, что я вас в первый раз там увидел? Я вас давно уже хотел об этом спросить, да откладывал; теперь время пришло.
— У Столбеевой. Когда мы в Луге жили, я у ней по целым
дням сиживала; она и
маму у себя принимала и к нам даже ходила. А она ни к кому почти там не ходила. Андрею Петровичу она дальняя родственница, и князьям Сокольским родственница: она князю какая-то бабушка.
— Ах, как жаль! Какой жребий! Знаешь, даже грешно, что мы идем такие веселые, а ее душа где-нибудь теперь летит во мраке, в каком-нибудь бездонном мраке, согрешившая, и с своей обидой… Аркадий, кто в ее грехе виноват? Ах, как это страшно! Думаешь ли ты когда об этом мраке? Ах, как я боюсь смерти, и как это грешно! Не люблю я темноты, то ли
дело такое солнце!
Мама говорит, что грешно бояться… Аркадий, знаешь ли ты хорошо
маму?
Было уже восемь часов; я бы давно пошел, но все поджидал Версилова: хотелось ему многое выразить, и сердце у меня горело. Но Версилов не приходил и не пришел. К
маме и к Лизе мне показываться пока нельзя было, да и Версилова, чувствовалось мне, наверно весь
день там не было. Я пошел пешком, и мне уже на пути пришло в голову заглянуть во вчерашний трактир на канаве. Как раз Версилов сидел на вчерашнем своем месте.
Объясню заранее: отослав вчера такое письмо к Катерине Николаевне и действительно (один только Бог знает зачем) послав копию с него барону Бьорингу, он, естественно, сегодня же, в течение
дня, должен был ожидать и известных «последствий» своего поступка, а потому и принял своего рода меры: с утра еще он перевел
маму и Лизу (которая, как я узнал потом, воротившись еще утром, расхворалась и лежала в постели) наверх, «в гроб», а комнаты, и особенно наша «гостиная», были усиленно прибраны и выметены.
Дело в том, что визит ее и дозволение ей меня видеть Тушары внутри себя, видимо, считали чрезвычайным с их стороны снисхождением, так что посланная
маме чашка кофею была, так сказать, уже подвигом гуманности, сравнительно говоря, приносившим чрезвычайную честь их цивилизованным чувствам и европейским понятиям.
Лизу я видел реже, чем
маму, хотя она заходила ко мне каждый
день, даже по два раза.
А Лизу я не «забыл»,
мама ошиблась. Чуткая мать видела, что между братом и сестрой как бы охлаждение, но
дело было не в нелюбви, а скорее в ревности. Объясню, ввиду дальнейшего, в двух словах.
С
мамой еще говорила вначале, но с каждым
днем становилась скупее на слова, отрывистее и даже жестче.
Версилов, доктор и Татьяна Павловна еще
дня за три уговорились всеми силами отвлекать
маму от дурных предчувствий и опасений за Макара Ивановича, который был гораздо больнее и безнадежнее, чем я тогда подозревал.
Но меня мигом остановили. Повторяю: я не знал об их уговоре насчет
мамы и Макара Ивановича; меня же по прежним
делам, уж конечно, они считали способным на всякий скандал в этом роде.
Кроме
мамы, не отходившей от Макара Ивановича, всегда по вечерам в его комнатку приходил Версилов; всегда приходил я, да и негде мне было и быть; в последние
дни почти всегда заходила Лиза, хоть и попозже других, и всегда почти сидела молча.
Замечу тоже, что у нас в доме уже несколько
дней как приготовлялись справлять
день рождения
мамы, приходившийся ровно через пять
дней, и часто говорили об этом.
Макар Иванович по поводу этого
дня почему-то вдруг ударился в воспоминания и припомнил детство
мамы и то время, когда она еще «на ножках не стояла».
Назавтра Лиза не была весь
день дома, а возвратясь уже довольно поздно, прошла прямо к Макару Ивановичу. Я было не хотел входить, чтоб не мешать им, но, вскоре заметив, что там уж и
мама и Версилов, вошел. Лиза сидела подле старика и плакала на его плече, а тот, с печальным лицом, молча гладил ее по головке.
«Раз начну и тотчас опять в водоворот затянусь, как щепка. Свободен ли я теперь, сейчас, или уж не свободен? Могу ли я еще, воротясь сегодня вечером к
маме, сказать себе, как во все эти
дни: „Я сам по себе“?».
— И ты прав. Я догадался о том, когда уже было все кончено, то есть когда она дала позволение. Но оставь об этом.
Дело не сладилось за смертью Лидии, да, может, если б и осталась в живых, то не сладилось бы, а
маму я и теперь не пускаю к ребенку. Это — лишь эпизод. Милый мой, я давно тебя ждал сюда. Я давно мечтал, как мы здесь сойдемся; знаешь ли, как давно? — уже два года мечтал.
Тут все, однако же, вместе: ведь я же любил твою
маму в самом
деле, искренно, не книжно.
Они все сидели наверху, в моем «гробе». В гостиной же нашей, внизу, лежал на столе Макар Иванович, а над ним какой-то старик мерно читал Псалтирь. Я теперь ничего уже не буду описывать из не прямо касающегося к
делу, но замечу лишь, что гроб, который уже успели сделать, стоявший тут же в комнате, был не простой, хотя и черный, но обитый бархатом, а покров на покойнике был из дорогих — пышность не по старцу и не по убеждениям его; но таково было настоятельное желание
мамы и Татьяны Павловны вкупе.
— Что вы,
мама? — удивился я, — я и сегодня на панихиду приду, и еще приду; и… к тому же завтра —
день вашего рожденья,
мама, милый друг мой! Не дожил он трех
дней только!
Проснулся я наутро поздно, а спал необыкновенно крепко и без снов, о чем припоминаю с удивлением, так что, проснувшись, почувствовал себя опять необыкновенно бодрым нравственно, точно и не было всего вчерашнего
дня. К
маме я положил не заезжать, а прямо отправиться в кладбищенскую церковь, с тем чтобы потом, после церемонии, возвратясь в мамину квартиру, не отходить уже от нее во весь
день. Я твердо был уверен, что во всяком случае встречу его сегодня у
мамы, рано ли, поздно ли — но непременно.
Когда встали из-за стола, я подошел к
маме, горячо обнял ее и поздравил с
днем ее рождения; за мной сделала то же самое Лиза.
Я тогда ничего не понял, но
дело состояло в том, что этот образ давно уже завещан был Макаром Ивановичем, на словах, Андрею Петровичу, и
мама готовилась теперь передать его.
Неточные совпадения
А через несколько
дней, ночью, встав с постели, чтоб закрыть окно, Клим увидал, что учитель и мать идут по дорожке сада;
мама отмахивается от комаров концом голубого шарфа, учитель, встряхивая медными волосами, курит. Свет луны был так маслянисто густ, что даже дым папиросы окрашивался в золотистый тон. Клим хотел крикнуть:
— Это мое
дело. А если вы про себя думаете, то тò, что
мама желала…
— Очень редко… Ведь
мама никогда не ездит туда, и нам приходится всегда тащить с собой папу. Знакомых мало, а потом приедешь домой, —
мама дня три дуется и все вздыхает. Зимой у нас бывает бал… Только это совсем не то, что у Ляховских. Я в прошлом году в первый раз была у них на балу, — весело, прелесть! А у нас больше купцы бывают и только пьют…
— Да кто у нас знакомые: у папы бывают золотопромышленники только по
делам, а
мама знается только со старухами да старцами. Два-три дома есть, куда мы ездим с
мамой иногда; но там еще скучнее, чем у нас. Я замечала, что вообще богатые люди живут скучнее бедных. Право, скучнее…
— И хорошо сделали, потому что, вероятно, узнали бы не больше того, что уже слышали от
мамы. Городские слухи о нашем разорении — правда… В подробностях я не могу объяснить вам настоящее положение
дел, да и сам папа теперь едва ли знает все. Ясно только одно, что мы разорены.