Неточные совпадения
Каждый-то раз, как я вступал куда-либо
в школу или встречался с лицами, которым, по возрасту моему, был обязан отчетом,
одним словом, каждый-то учителишка, гувернер, инспектор, поп — все, кто угодно, спрося мою фамилию и услыхав, что я Долгорукий, непременно находили для чего-то нужным прибавить...
Странно, мне, между прочим, понравилось
в его письмеце (
одна маленькая страничка малого формата), что он ни
слова не упомянул об университете, не просил меня переменить решение, не укорял, что не хочу учиться, —
словом, не выставлял никаких родительских финтифлюшек
в этом роде, как это бывает по обыкновению, а между тем это-то и было худо с его стороны
в том смысле, что еще пуще обозначало его ко мне небрежность.
Появившись, она проводила со мною весь тот день, ревизовала мое белье, платье, разъезжала со мной на Кузнецкий и
в город, покупала мне необходимые вещи, устроивала,
одним словом, все мое приданое до последнего сундучка и перочинного ножика; при этом все время шипела на меня, бранила меня, корила меня, экзаменовала меня, представляла мне
в пример других фантастических каких-то мальчиков, ее знакомых и родственников, которые будто бы все были лучше меня, и, право, даже щипала меня, а толкала положительно, даже несколько раз, и больно.
Версилов будто бы успел внушить по-своему, тонко и неотразимо, молодой особе, что Катерина Николавна оттого не соглашается, что влюблена
в него сама и уже давно мучит его ревностью, преследует его, интригует, объяснилась уже ему, и теперь готова сжечь его за то, что он полюбил другую;
одним словом, что-то
в этом роде.
Марья Ивановна, передавая все это мне
в Москве, верила и тому и другому варианту, то есть всему вместе: она именно утверждала, что все это могло произойти совместно, что это вроде la haine dans l'amour, [Ненависти
в любви (франц.).] оскорбленной любовной гордости с обеих сторон и т. д., и т. д.,
одним словом, что-то вроде какой-то тончайшей романической путаницы, недостойной всякого серьезного и здравомыслящего человека и, вдобавок, с подлостью.
Когда я всходил на лестницу, мне ужасно захотелось застать наших дома
одних, без Версилова, чтоб успеть сказать до его прихода что-нибудь доброе матери или милой моей сестре, которой я
в целый месяц не сказал почти ни
одного особенного
слова.
Вот почему бесчисленные ваши фатеры
в течение бесчисленных веков могут повторять эти удивительные два
слова, составляющие весь секрет, а между тем Ротшильд остается
один. Значит: то, да не то, и фатеры совсем не ту мысль повторяют.
Мне грустно, что разочарую читателя сразу, грустно, да и весело. Пусть знают, что ровно никакого-таки чувства «мести» нет
в целях моей «идеи», ничего байроновского — ни проклятия, ни жалоб сиротства, ни слез незаконнорожденности, ничего, ничего.
Одним словом, романтическая дама, если бы ей попались мои записки, тотчас повесила бы нос. Вся цель моей «идеи» — уединение.
«Вы послушайте, как он выговаривает: „Тут нет еще греха“!»
Одним словом, вы были
в восхищении.
Но я теперь не смеюсь, а тогда —
одним словом, я сделал тогда все, что мог, и, поверь, не
в свою пользу.
Я быстро вышел; они молча проводили меня глазами, и
в высшей степени удивление было
в их взгляде.
Одним словом, я задал загадку…
— Упрекаю себя тоже
в одном смешном обстоятельстве, — продолжал Версилов, не торопясь и по-прежнему растягивая
слова, — кажется, я, по скверному моему обычаю, позволил себе тогда с нею некоторого рода веселость, легкомысленный смешок этот —
одним словом, был недостаточно резок, сух и мрачен, три качества, которые, кажется, также
в чрезвычайной цене у современного молодого поколения…
Одним словом, дал ей повод принять меня за странствующего селадона.
— Ба! какой у вас бодрый вид. Скажите, вы не знали ничего о некотором письме, сохранявшемся у Крафта и доставшемся вчера Версилову, именно нечто по поводу выигранного им наследства?
В письме этом завещатель разъясняет волю свою
в смысле, обратном вчерашнему решению суда. Письмо еще давно писано.
Одним словом, я не знаю, что именно
в точности, но не знаете ли чего-нибудь вы?
— Даже если тут и «пьедестал», то и тогда лучше, — продолжал я, — пьедестал хоть и пьедестал, но сам по себе он очень ценная вещь. Этот «пьедестал» ведь все тот же «идеал», и вряд ли лучше, что
в иной теперешней душе его нет; хоть с маленьким даже уродством, да пусть он есть! И наверно, вы сами думаете так, Васин, голубчик мой Васин, милый мой Васин!
Одним словом, я, конечно, зарапортовался, но вы ведь меня понимаете же. На то вы Васин; и, во всяком случае, я обнимаю вас и целую, Васин!
Одно только
слово, — прокричал я, уже схватив чемодан, — если я сейчас к вам опять «кинулся на шею», то единственно потому, что, когда я вошел, вы с таким искренним удовольствием сообщили мне этот факт и «обрадовались», что я успел вас застать, и это после давешнего «дебюта»; этим искренним удовольствием вы разом перевернули мое «юное сердце» опять
в вашу сторону.
— Да, просто, просто, но только
один уговор: если когда-нибудь мы обвиним друг друга, если будем
в чем недовольны, если сделаемся сами злы, дурны, если даже забудем все это, — то не забудем никогда этого дня и вот этого самого часа! Дадим
слово такое себе. Дадим
слово, что всегда припомним этот день, когда мы вот шли с тобой оба рука
в руку, и так смеялись, и так нам весело было… Да? Ведь да?
Второй — весь хандра и проза: «Не дам соврать, где, когда,
в котором году»? —
одним словом, человек без сердца.
Я очень даже заметил, что вообще у Фанариотовых, должно быть, как-то стыдились Версилова; я по
одной, впрочем, Анне Андреевне это заметил, хотя опять-таки не знаю, можно ли тут употребить
слово «стыдились»; что-то
в этом роде, однако же, было.
Раз там, за границей,
в одну шутливую минуту, она действительно сказала князю: «может быть»,
в будущем; но что же это могло означать, кроме лишь легкого
слова?
Одно только
слово, Анна Андреевна, — начал я
в волнении, — я не могу не высказать вам сегодня!
— Приду, приду, как обещал. Слушай, Лиза:
один поганец —
одним словом,
одно мерзейшее существо, ну, Стебельков, если знаешь, имеет на его дела страшное влияние… векселя… ну,
одним словом, держит его
в руках и до того его припер, а тот до того унизился, что уж другого исхода, как
в предложении Анне Андреевне, оба не видят. Ее по-настоящему надо бы предупредить; впрочем, вздор, она и сама поправит потом все дела. А что, откажет она ему, как ты думаешь?
— У вас вырвалось сегодня
одно драгоценное
слово, — продолжал я
в восторге.
Я до сих пор не понимаю, что у него тогда была за мысль, но очевидно, он
в ту минуту был
в какой-то чрезвычайной тревоге (вследствие
одного известия, как сообразил я после). Но это
слово «он тебе все лжет» было так неожиданно и так серьезно сказано и с таким странным, вовсе не шутливым выражением, что я весь как-то нервно вздрогнул, почти испугался и дико поглядел на него; но Версилов поспешил рассмеяться.
— Хохоча над тобой, сказал! — вдруг как-то неестественно злобно подхватила Татьяна Павловна, как будто именно от меня и ждала этих
слов. — Да деликатный человек, а особенно женщина, из-за
одной только душевной грязи твоей
в омерзение придет. У тебя пробор на голове, белье тонкое, платье у француза сшито, а ведь все это — грязь! Тебя кто обшил, тебя кто кормит, тебе кто деньги, чтоб на рулетках играть, дает? Вспомни, у кого ты брать не стыдишься?
— И вот, завтра я
в три часа у Татьяны Павловны, вхожу и рассуждаю так: «Отворит кухарка, — вы знаете ее кухарку? — я и спрошу первым
словом: дома Татьяна Павловна? И если кухарка скажет, что нет дома Татьяны Павловны, а что ее какая-то гостья сидит и ждет, — что я тогда должен заключить, скажите, если вы…
Одним словом, если вы…»
Теперь мне понятно: он походил тогда на человека, получившего дорогое, любопытное и долго ожидаемое письмо и которое тот положил перед собой и нарочно не распечатывает, напротив, долго вертит
в руках, осматривает конверт, печать, идет распорядиться
в другую комнату, отдаляет,
одним словом, интереснейшую минуту, зная, что она ни за что не уйдет от него, и все это для большей полноты наслаждения.
Как нарочно, кляча тащила неестественно долго, хоть я и обещал целый рубль. Извозчик только стегал и, конечно, настегал ее на рубль. Сердце мое замирало; я начинал что-то заговаривать с извозчиком, но у меня даже не выговаривались
слова, и я бормотал какой-то вздор. Вот
в каком положении я вбежал к князю. Он только что воротился; он завез Дарзана и был
один. Бледный и злой, шагал он по кабинету. Повторю еще раз: он страшно проигрался. На меня он посмотрел с каким-то рассеянным недоумением.
— А вот вчера, когда мы утром кричали с ним
в кабинете перед приездом Нащокина. Он
в первый раз и совершенно уже ясно осмелился заговорить со мной об Анне Андреевне. Я поднял руку, чтоб ударить его, но он вдруг встал и объявил мне, что я с ним солидарен и чтоб я помнил, что я — его участник и такой же мошенник, как он, —
одним словом, хоть не эти
слова, но эта мысль.
Одним словом, отказаться от моей части
в наследстве и еще десять тысяч — вот их последнее
слово.
— Узнаешь! — грозно вскричала она и выбежала из комнаты, — только я ее и видел. Я конечно бы погнался за ней, но меня остановила
одна мысль, и не мысль, а какое-то темное беспокойство: я предчувствовал, что «любовник из бумажки» было
в криках ее главным
словом. Конечно, я бы ничего не угадал сам, но я быстро вышел, чтоб, поскорее кончив с Стебельковым, направиться к князю Николаю Ивановичу. «Там — всему ключ!» — подумал я инстинктивно.
Конечно, я и тогда твердо знал, что не пойду странствовать с Макаром Ивановичем и что сам не знаю,
в чем состояло это новое стремление, меня захватившее, но
одно слово я уже произнес, хотя и
в бреду: «
В них нет благообразия!» — «Конечно, думал я
в исступлении, с этой минуты я ищу „благообразия“, а у них его нет, и за то я оставлю их».
Но я как бы сказал себе вдруг
в ту минуту: «Если спрошу хоть
одно слово в объяснение, то опять ввяжусь
в этот мир и никогда не порешу с ним».
Теперь сделаю резюме: ко дню и часу моего выхода после болезни Ламберт стоял на следующих двух точках (это-то уж я теперь наверно знаю): первое, взять с Анны Андреевны за документ вексель не менее как
в тридцать тысяч и затем помочь ей напугать князя, похитить его и с ним вдруг обвенчать ее —
одним словом,
в этом роде. Тут даже составлен был целый план; ждали только моей помощи, то есть самого документа.
Одним словом, сцена вышла потрясающая;
в комнате на сей раз были мы только все свои, даже Татьяны Павловны не было. Лиза как-то выпрямилась вся на месте и молча слушала; вдруг встала и твердо сказала Макару Ивановичу...
Он вышел ко мне
в каком-то полувоенном домашнем костюме, но
в чистейшем белье,
в щеголеватом галстухе, вымытый и причесанный, вместе с тем ужасно похудевший и пожелтевший. Эту желтизну я заметил даже
в глазах его.
Одним словом, он так переменился на вид, что я остановился даже
в недоумении.
Одним словом, он ужасно торопился к чему-то перейти. Он был весь чем-то проникнут, с ног до головы, какою-то главнейшею идеей, которую желал формулировать и мне изложить. Он говорил ужасно много и скоро, с напряжением и страданием разъясняя и жестикулируя, но
в первые минуты я решительно ничего не понимал.
— Аркадий Макарович,
одно слово, еще
одно слово! — ухватил он меня вдруг за плечи совсем с другим видом и жестом и усадил
в кресло. — Вы слышали про этих, понимаете? — наклонился он ко мне.
Он схватил меня за руки, крепко сжимая их;
одним словом, он был
в таком искреннем восхищении, что мне мигом стало ужасно приятно, и я даже полюбил его.
Я должен здесь признаться
в одной глупости (так как это уже давно прошло), я должен признаться, что я уже давно пред тем хотел жениться — то есть не хотел и этого бы никогда не случилось (да и не случится впредь, даю
слово), но я уже не раз и давно уже перед тем мечтал о том, как хорошо бы жениться — то есть ужасно много раз, особенно засыпая, каждый раз на ночь.
Действительно, на столе,
в шкафу и на этажерках было много книг (которых
в маминой квартире почти совсем не было); были исписанные бумаги, были связанные пачки с письмами —
одним словом, все глядело как давно уже обжитой угол, и я знаю, что Версилов и прежде (хотя и довольно редко) переселялся по временам на эту квартиру совсем и оставался
в ней даже по целым неделям.
Я не знал и ничего не слыхал об этом портрете прежде, и что, главное, поразило меня — это необыкновенное
в фотографии сходство, так сказать, духовное сходство, —
одним словом, как будто это был настоящий портрет из руки художника, а не механический оттиск.
Я до того закричал на лакея, что он вздрогнул и отшатнулся; я немедленно велел ему отнести деньги назад и чтобы «барин его сам принес» —
одним словом, требование мое было, конечно, бессвязное и, уж конечно, непонятное для лакея. Однако ж я так закричал, что он пошел. Вдобавок,
в зале, кажется, мой крик услышали, и говор и смех вдруг затихли.
Одним словом, эта бумага оказалась гораздо важнее, чем я сам, носивший ее
в кармане, предполагал.
Одним словом, я не знаю, к кому я ее ревновал; но я чувствовал только и убедился
в вчерашний вечер, как дважды два, что она для меня пропала, что эта женщина меня оттолкнет и осмеет за фальшь и за нелепость! Она — правдивая и честная, а я — я шпион и с документами!
— Mon ami! Mon enfant! — воскликнул он вдруг, складывая перед собою руки и уже вполне не скрывая своего испуга, — если у тебя
в самом деле что-то есть… документы…
одним словом — если у тебя есть что мне сказать, то не говори; ради Бога, ничего не говори; лучше не говори совсем… как можно дольше не говори…
И дерзкий молодой человек осмелился даже обхватить меня
одной рукой за плечо, что было уже верхом фамильярности. Я отстранился, но, сконфузившись, предпочел скорее уйти, не сказав ни
слова. Войдя к себе, я сел на кровать
в раздумье и
в волнении. Интрига душила меня, но не мог же я так прямо огорошить и подкосить Анну Андреевну. Я вдруг почувствовал, что и она мне тоже дорога и что положение ее ужасно.
Порешив с этим пунктом, я непременно, и уже настоятельно, положил замолвить тут же несколько
слов в пользу Анны Андреевны и, если возможно, взяв Катерину Николаевну и Татьяну Павловну (как свидетельницу), привезти их ко мне, то есть к князю, там помирить враждующих женщин, воскресить князя и… и…
одним словом, по крайней мере тут,
в этой кучке, сегодня же, сделать всех счастливыми, так что оставались бы лишь
один Версилов и мама.
Засыпая, он все целовал у ней руки, говорил, что она — его рай, надежда, гурия, «золотой цветок»,
одним словом, пустился было
в самые восточные выражения.
Кричал же Бьоринг на Анну Андреевну, которая вышла было тоже
в коридор за князем; он ей грозил и, кажется, топал ногами —
одним словом, сказался грубый солдат-немец, несмотря на весь «свой высший свет».