Неточные совпадения
— Ce Тушар вошел с письмом в руке, подошел к нашему
большому дубовому столу, за которым мы все шестеро что-то зубрили, крепко схватил меня за
плечо, поднял со стула и велел захватить мои тетрадки.
Но чтобы наказать себя еще
больше, доскажу его вполне. Разглядев, что Ефим надо мной насмехается, я позволил себе толкнуть его в
плечо правой рукой, или, лучше сказать, правым кулаком. Тогда он взял меня за
плечи, обернул лицом в поле и — доказал мне на деле, что он действительно сильнее всех у нас в гимназии.
И вдруг он склонил свою хорошенькую головку мне на
плечо и — заплакал. Мне стало очень, очень его жалко. Правда, он выпил много вина, но он так искренно и так братски со мной говорил и с таким чувством… Вдруг, в это мгновение, с улицы раздался крик и сильные удары пальцами к нам в окно (тут окна цельные,
большие и в первом нижнем этаже, так что можно стучать пальцами с улицы). Это был выведенный Андреев.
Неточные совпадения
Пожатие
плеч и улыбка не раздражили Левина. «Что ж ему
больше остается делать?» подумал он.
— Здесь лошадь Ma-к… Мак… никогда не могу выговорить это имя, — сказал Англичанин через
плечо, указывая
большим, с грязным ногтем пальцем на денник Гладиатора.
Вероятно, вид этих напряженных рук, тех самых мускулов, которые он нынче утром ощупывал на гимнастике, и блестящих глаз, тихого голоса и дрожащих скул убедили Васеньку
больше слов. Он, пожав
плечами и презрительно улыбнувшись, поклонился.
Гораздо легче изображать характеры
большого размера: там просто бросай краски со всей руки на полотно, черные палящие глаза, нависшие брови, перерезанный морщиною лоб, перекинутый через
плечо черный или алый, как огонь, плащ — и портрет готов; но вот эти все господа, которых много на свете, которые с вида очень похожи между собою, а между тем как приглядишься, увидишь много самых неуловимых особенностей, — эти господа страшно трудны для портретов.
Известно, что есть много на свете таких лиц, над отделкою которых натура недолго мудрила, не употребляла никаких мелких инструментов, как-то: напильников, буравчиков и прочего, но просто рубила со своего
плеча: хватила топором раз — вышел нос, хватила в другой — вышли губы,
большим сверлом ковырнула глаза и, не обскобливши, пустила на свет, сказавши: «Живет!» Такой же самый крепкий и на диво стаченный образ был у Собакевича: держал он его более вниз, чем вверх, шеей не ворочал вовсе и в силу такого неповорота редко глядел на того, с которым говорил, но всегда или на угол печки, или на дверь.