— Друг мой, это что-то шиллеровское! Я всегда удивлялся: ты краснощекий, с лица твоего прыщет здоровьем и — такое, можно сказать, отвращение от женщин! Как можно, чтобы женщина не производила в твои лета известного впечатления? Мне, mon cher, [Мой милый (франц.).] еще одиннадцатилетнему, гувернер замечал, что я слишком засматриваюсь в Летнем
саду на статуи.
Но после похорон девицы молодой князь Сокольский, возвратившийся из Парижа в Эмс, дал Версилову пощечину публично в
саду и тот не ответил вызовом; напротив, на другой же день явился на променаде как ни в чем не бывало.
Бросился ребенок бежать куда глаза глядят с перепугу, выбежал на террасу, да через
сад, да задней калиткой прямо на набережную.
Ламберт, как оказалось, жил очень далеко, в Косом переулке, у Летнего
сада, впрочем все в тех же нумерах; но тогда, когда я бежал от него, я до того не заметил дороги и расстояния, что, получив, дня четыре тому назад, его адрес от Лизы, даже удивился и почти не поверил, что он там живет.