И вот, как-то невзначай, засмотрелся я на ее чудно-округленные, соблазнительные плечи, полные, белые, как молочный кипень, хотя мне решительно все равно было смотреть: на чудесные женские плечи или на чепец с огненными лентами, скрывавший седины одной почтенной дамы
в первом ряду.
Неточные совпадения
Но веселая игра все более и более тянула меня вперед, и я незаметно пробрался до самых
первых рядов, где и стал наконец, облокотясь на спинку кресел,
в которых сидела одна дама.
— Но он поедет, он непременно поедет с нами! — закричала красавица. — Мы найдем и должны найти ему место. Он сядет
рядом со мною, ко мне на колени… Иль нет, нет! Я ошиблась!.. — поправилась она, захохотав и будучи не
в силах удержать своего смеха при воспоминании о нашем
первом знакомстве. Но, хохоча, она нежно гладила мою руку, всеми силами стараясь меня заласкать, чтоб я не обиделся.
Знаменитая певица пела второй раз, и весь большой свет был в театре. Увидав из своего кресла
в первом ряду кузину, Вронский, не дождавшись антракта, вошел к ней в ложу.
В восемь часов пошел я смотреть фокусника. Публика собралась в исходе девятого; представление началось. В задних рядах стульев узнал я лакеев и горничных Веры и княгини. Все были тут наперечет. Грушницкий сидел
в первом ряду с лорнетом. Фокусник обращался к нему всякий раз, как ему нужен был носовой платок, часы, кольцо и прочее.
И воображают, несчастные, что еще они выше толпы: «Мы-де служим, где, кроме нас, никто не служит; мы
в первом ряду кресел, мы на бале у князя N, куда только нас пускают»…
Я с жадностью смотрел на это зрелище, за которое бог знает что дали бы в Петербурге. Я был, так сказать,
в первом ряду зрителей, и если б действующим лицом было не это тупое, крепко обтянутое непроницаемой кожей рыло, одаренное только способностью глотать, то я мог бы читать малейшее ощущение страдания и отчаяния на сколько-нибудь более органически развитой физиономии.
Неточные совпадения
Пускай рассказ летописца страдает недостатком ярких и осязательных фактов, — это не должно мешать нам признать, что Микаладзе был
первый в ряду глуповских градоначальников, который установил драгоценнейший из всех административных прецедентов — прецедент кроткого и бесскверного славословия.
Как истинный администратор он различал два сорта сечения: сечение без рассмотрения и сечение с рассмотрением, и гордился тем, что
первый в ряду градоначальников ввел сечение с рассмотрением, тогда как все предшественники секли как попало и часто даже совсем не тех, кого следовало.
«Ну, всё кончено, и слава Богу!» была
первая мысль, пришедшая Анне Аркадьевне, когда она простилась
в последний раз с братом, который до третьего звонка загораживал собою дорогу
в вагоне. Она села на свой диванчик,
рядом с Аннушкой, и огляделась
в полусвете спального вагона. «Слава Богу, завтра увижу Сережу и Алексея Александровича, и пойдет моя жизнь, хорошая и привычная, по старому».
Акт кончился, когда он вошел, и потому он, не заходя
в ложу брата, прошел до
первого ряда и остановился у рампы с Серпуховским, который, согнув колено и постукивая каблуком
в рампу и издалека увидав его, подозвал к себе улыбкой.
Но Алексей Александрович не чувствовал этого и, напротив того, будучи устранен от прямого участия
в правительственной деятельности, яснее чем прежде видел теперь недостатки и ошибки
в деятельности других и считал своим долгом указывать на средства к исправлению их. Вскоре после своей разлуки с женой он начал писать свою
первую записку о новом суде из бесчисленного
ряда никому ненужных записок по всем отраслям управления, которые было суждено написать ему.