— Я вас подлецом теперь уже никогда не буду считать, — сказал князь. — Давеча я вас уже совсем за злодея почитал, и вдруг вы меня так обрадовали, — вот и урок: не судить, не имея опыта. Теперь я вижу, что вас не только за злодея, но и за слишком испорченного человека считать нельзя. Вы, по-моему, просто самый
обыкновенный человек, какой только может быть, разве только что слабый очень и нисколько не оригинальный.
Неточные совпадения
Заметьте себе, милый князь, что нет ничего обиднее
человеку нашего времени и племени, как сказать ему, что он не оригинален, слаб характером, без особенных талантов и
человек обыкновенный.
Есть
люди, о которых трудно сказать что-нибудь такое, что представило бы их разом и целиком, в их самом типическом и характерном виде; это те
люди, которых обыкновенно называют
людьми «
обыкновенными», «большинством», и которые действительно составляют огромное большинство всякого общества.
Тем не менее все-таки пред нами остается вопрос: что делать романисту с
людьми ординарными, совершенно «
обыкновенными», и как выставить их перед читателем, чтобы сделать их хоть сколько-нибудь интересными?
К этому-то разряду «
обыкновенных», или «ординарных»,
людей принадлежат и некоторые лица нашего рассказа, доселе (сознаюсь в том) мало разъясненные читателю. Таковы именно Варвара Ардалионовна Птицына, супруг ее, господин Птицын, Гаврила Ардалионович, ее брат.
Ограниченному «
обыкновенному»
человеку нет, например, ничего легче, как вообразить себя
человеком необыкновенным и оригинальным и усладиться тем без всяких колебаний.
В том-то и дело, что умный «
обыкновенный»
человек, даже если б и воображал себя мимоходом (а пожалуй, и во всю свою жизнь)
человеком гениальным и оригинальнейшим, тем не менее сохраняет в сердце своем червячка сомнения, который доводит до того, что умный
человек кончает иногда совершенным отчаянием; если же и покоряется, то уже совершенно отравившись вогнанным внутрь тщеславием.
Правда, и она была из числа «
обыкновенных»
людей, мечтающих об оригинальности, но зато она очень скоро успела сознать, что в ней нет ни капли особенной оригинальности, и горевала об этом не слишком много, — кто знает, может быть, из особого рода гордости.
Гоголь и Достоевский давали весьма обильное количество фактов, химически сродных основной черте характера Самгина, — он это хорошо чувствовал, и это тоже было приятно. Уродливость быта и капризная разнузданность психики объясняли Самгину его раздор с действительностью, а мучительные поиски героями Достоевского непоколебимой истины и внутренней свободы, снова приподнимая его, выводили в сторону из толпы
обыкновенных людей, сближая его с беспокойными героями Достоевского.
Например, говорит, в «Горе от ума» — excusez du peu [ни больше ни меньше (фр.).] — все лица самые
обыкновенные люди, говорят о самых простых предметах, и случай взят простой: влюбился Чацкий, за него не выдали, полюбили другого, он узнал, рассердился и уехал.
Узнав их ближе, Нехлюдов убедился, что это не были сплошные злодеи, как их представляли себе одни, и не были сплошные герои, какими считали их другие, а были
обыкновенные люди, между которыми были, как и везде, хорошие и дурные и средние люди.
Но эти люди, которые будут с самого начала рассказа думать про моих Веру Павловну, Кирсанова, Лопухова: «ну да, это наши добрые знакомые, простые
обыкновенные люди, как мы», — люди, которые будут так думать о моих главных действующих лицах, все-таки еще составляют меньшинство публики.
Неточные совпадения
Он не знал, что его образ действий относительно Кити имеет определенное название, что это есть заманиванье барышень без намерения жениться и что это заманиванье есть один из дурных поступков,
обыкновенных между блестящими молодыми
людьми, как он.
Событие рождения сына (он был уверен, что будет сын), которое ему обещали, но в которое он всё-таки не мог верить, — так оно казалось необыкновенно, — представлялось ему с одной стороны столь огромным и потому невозможным счастьем, с другой стороны — столь таинственным событием, что это воображаемое знание того, что будет, и вследствие того приготовление как к чему-то
обыкновенному,
людьми же производимому, казалось ему возмутительно и унизительно.
Отвечая на вопросы о том, как распорядиться с вещами и комнатами Анны Аркадьевны, он делал величайшие усилия над собой, чтоб иметь вид
человека, для которого случившееся событие не было непредвиденным и не имеет в себе ничего, выходящего из ряда
обыкновенных событий, и он достигал своей цели: никто не мог заметить в нем признаков отчаяния.
— Господа! — сказал он (голос его был спокоен, хотя тоном ниже
обыкновенного), — господа! к чему пустые споры? Вы хотите доказательств: я вам предлагаю испробовать на себе, может ли
человек своевольно располагать своею жизнию, или каждому из нас заранее назначена роковая минута… Кому угодно?
Наконец Манилов поднял трубку с чубуком и поглядел снизу ему в лицо, стараясь высмотреть, не видно ли какой усмешки на губах его, не пошутил ли он; но ничего не было видно такого, напротив, лицо даже казалось степеннее
обыкновенного; потом подумал, не спятил ли гость как-нибудь невзначай с ума, и со страхом посмотрел на него пристально; но глаза гостя были совершенно ясны, не было в них дикого, беспокойного огня, какой бегает в глазах сумасшедшего
человека, все было прилично и в порядке.