Неточные совпадения
Мари каждый день обмывала ей ноги и
ходила за ней; она принимала все ее услуги молча и ни одного слова
не сказала ей ласково.
Я слыхал даже, что ее хотели присудить к наказанию, но, слава богу,
прошло так; зато уж дети ей проходу
не стали давать, дразнили пуще прежнего, грязью кидались; гонят ее, она бежит от них с своею слабою грудью, задохнется, они
за ней, кричат, бранятся.
В этой же комнатке помещался и тринадцатилетний брат Гаврилы Ардалионовича, гимназист Коля; ему тоже предназначалось здесь тесниться, учиться, спать на другом, весьма старом, узком и коротком диванчике, на дырявой простыне и, главное,
ходить и смотреть
за отцом, который все более и более
не мог без этого обойтись.
Проходя близко мимо выходных дверей на лестницу, он услышал и заметил, что
за дверьми кто-то старается изо всех сил позвонить в колокольчик; но в колокольчике, должно быть, что-то испортилось: он только чуть-чуть вздрагивал, а звука
не было.
За ним
прошел Лебедев,
не отстававший от него как тень и уже сильно пьяный, затем студент, господин с кулаками, Залёжев, раскланивавшийся направо и налево, и, наконец, протискивался коротенький толстяк.
Вы и
не подозреваете, на какие фокусы человеческое самолюбие способно: вот она считает меня подлецом,
за то, что я ее, чужую любовницу, так откровенно
за ее деньги беру, а и
не знает, что иной бы ее еще подлее надул: пристал бы к ней и начал бы ей либерально-прогрессивные вещи рассыпать, да из женских разных вопросов вытаскивать, так она бы вся у него в игольное ушко как нитка
прошла.
— Значит, в самом деле княгиня! — прошептала она про себя как бы насмешливо и, взглянув нечаянно на Дарью Алексеевну, засмеялась. — Развязка неожиданная… я…
не так ожидала… Да что же вы, господа, стоите, сделайте одолжение, садитесь, поздравьте меня с князем! Кто-то, кажется, просил шампанского; Фердыщенко,
сходите, прикажите. Катя, Паша, — увидала она вдруг в дверях своих девушек, — подите сюда, я замуж выхожу, слышали?
За князя, у него полтора миллиона, он князь Мышкин и меня берет!
— Да перестань, пьяный ты человек! Верите ли, князь, теперь он вздумал адвокатством заниматься, по судебным искам
ходить; в красноречие пустился и всё высоким слогом с детьми дома говорит. Пред мировыми судьями пять дней тому назад говорил. И кого же взялся защищать:
не старуху, которая его умоляла, просила, и которую подлец ростовщик ограбил, пятьсот рублей у ней, всё ее достояние, себе присвоил, а этого же самого ростовщика, Зайдлера какого-то, жида,
за то, что пятьдесят рублей обещал ему дать…
— А того
не знает, что, может быть, я, пьяница и потаскун, грабитель и лиходей,
за одно только и стою, что вот этого зубоскала, еще младенца, в свивальники обертывал, да в корыте мыл, да у нищей, овдовевшей сестры Анисьи, я, такой же нищий, по ночам просиживал, напролет
не спал,
за обоими ими больными
ходил, у дворника внизу дрова воровал, ему песни пел, в пальцы прищелкивал, с голодным-то брюхом, вот и вынянчил, вон он смеется теперь надо мной!
И Лебедев потащил князя
за руку. Они вышли из комнаты,
прошли дворик и вошли в калитку. Тут действительно был очень маленький и очень миленький садик, в котором благодаря хорошей погоде уже распустились все деревья. Лебедев посадил князя на зеленую деревянную скамейку,
за зеленый вделанный в землю стол, и сам поместился напротив него. Чрез минуту, действительно, явился и кофей. Князь
не отказался. Лебедев подобострастно и жадно продолжал засматривать ему в глаза.
— «А о чем же ты теперь думаешь?» — «А вот встанешь с места,
пройдешь мимо, а я на тебя гляжу и
за тобою слежу; прошумит твое платье, а у меня сердце падает, а выйдешь из комнаты, я о каждом твоем словечке вспоминаю, и каким голосом и что сказала; а ночь всю эту ни о чем и
не думал, всё слушал, как ты во сне дышала, да как раза два шевельнулась…» — «Да ты, — засмеялась она, — пожалуй, и о том, что меня избил,
не думаешь и
не помнишь?» — «Может, говорю, и думаю,
не знаю».
Иван Федорович протянул, однако же, князю руку, но
не успел пожать и побежал
за Лизаветой Прокофьевной, которая с шумом и гневом
сходила с террасы. Аделаида, жених ее и Александра искренно и ласково простились с князем. Евгений Павлович был в том же числе, и один он был весел.
Факт этот верный, я стою
за это и… надобно же было высказать когда-нибудь правду вполне, просто и откровенно; но факт этот в то же время и такой, которого нигде и никогда, спокон веку и ни в одном народе,
не бывало и
не случалось, а стало быть, факт этот случайный и может
пройти, я согласен.
У самых этих ступенек и остановилась толпа;
сходить не решались, но одна из женщин выдвинулась вперед;
за нею осмелились последовать только двое из ее свиты.
Никто больше
не последовал
за эксцентричною дамой; но,
сходя вниз, она даже и
не оглянулась назад, как будто ей решительно всё равно было, следуют ли
за ней или нет.
— Я
не совсем с вами согласен, что ваш папаша с ума
сошел, — спокойно ответил он, — мне кажется, напротив, что ему ума даже прибыло
за последнее время, ей-богу; вы
не верите? Такой стал осторожный, мнительный, все-то выведывает, каждое слово взвешивает… Об этом Капитошке он со мной ведь с целью заговорил; представьте, он хотел навести меня на…
Стали мы наконец выходить из комнаты, я дверь нарочно отпертою и оставляю; он таки поколебался, хотел что-то сказать, вероятно,
за бумажник с такими деньгами испугался, но ужасно вдруг рассердился и ничего
не сказал-с; двух шагов по улице
не прошли, он меня бросил и ушел в другую сторону.
Воротилась она к себе в Павловск еще в большем раздражении, чем когда поехала, и тотчас же всем досталось, главное
за то, что «с ума
сошли», что ни у кого решительно так
не ведутся дела, только у них одних; «чего заторопились?
— И что у вас
за повадка так… странно поступать? Ведь вы… просто шпион! Почему вы писали анонимом и тревожили… такую благороднейшую и добрейшую женщину? Почему, наконец, Аглая Ивановна
не имеет права писать кому ей угодно? Что вы жаловаться, что ли,
ходили сегодня? Что вы надеялись там получить? Что подвинуло вас доносить?
Ипполит вышел. Князю
не для чего было просить кого-нибудь шпионить, если бы даже он был и способен на это. Приказание ему Аглаи сидеть дома теперь почти объяснялось: может быть, она хотела
за ним зайти. Правда, может быть, она именно
не хотела, чтоб он туда попал, а потому и велела ему дома сидеть… Могло быть и это. Голова его кружилась; вся комната
ходила кругом. Он лег на диван и закрыл глаза.
Так или этак, а дело было решительное, окончательное. Нет, князь
не считал Аглаю
за барышню или
за пансионерку; он чувствовал теперь, что давно уже боялся, и именно чего-нибудь в этом роде; но для чего она хочет ее видеть? Озноб
проходил по всему телу его; опять он был в лихорадке.
Он был в чрезвычайной претензии на Колю
за то, что тот почти
не ходил к нему, оставаясь сперва с умиравшим отцом, а потом с овдовевшею матерью.
В церкви,
пройдя кое-как сквозь толпу, при беспрерывном шепоте и восклицаниях публики, под руководством Келлера, бросавшего направо и налево грозные взгляды, князь скрылся на время в алтаре, а Келлер отправился
за невестой, где у крыльца дома Дарьи Алексеевны нашел толпу
не только вдвое или втрое погуще, чем у князя, но даже, может быть, и втрое поразвязнее.
Неточные совпадения
Пришел солдат с медалями, // Чуть жив, а выпить хочется: // — Я счастлив! — говорит. // «Ну, открывай, старинушка, // В чем счастие солдатское? // Да
не таись, смотри!» // — А в том, во-первых, счастие, // Что в двадцати сражениях // Я был, а
не убит! // А во-вторых, важней того, // Я и во время мирное //
Ходил ни сыт ни голоден, // А смерти
не дался! // А в-третьих —
за провинности, // Великие и малые, // Нещадно бит я палками, // А хоть пощупай — жив!
Обрадовались старому: // «Здорово, дедко! спрыгни-ка, // Да выпей с нами рюмочку, // Да в ложечки ударь!» // — Забраться-то забрался я, // А как
сойду,
не ведаю: // Ведет! — «Небось до города // Опять
за полной пенцией?
«Избави Бог, Парашенька, // Ты в Питер
не ходи! // Такие есть чиновники, // Ты день у них кухаркою, // А ночь у них сударкою — // Так это наплевать!» // «Куда ты скачешь, Саввушка?» // (Кричит священник сотскому // Верхом, с казенной бляхою.) // — В Кузьминское скачу //
За становым. Оказия: // Там впереди крестьянина // Убили… — «Эх!.. грехи!..»
Такие сказы чудные // Посыпались… И диво ли? //
Ходить далеко
за́ словом //
Не надо — всё прописано // На собственной спине.
Скотинин. А движимое хотя и выдвинуто, я
не челобитчик. Хлопотать я
не люблю, да и боюсь. Сколько меня соседи ни обижали, сколько убытку ни делали, я ни на кого
не бил челом, а всякий убыток, чем
за ним
ходить, сдеру с своих же крестьян, так и концы в воду.