Неточные совпадения
Дальнейшего князь
не услышал, потому что камердинер начал шептать. Гаврила Ардалионович слушал внимательно и поглядывал на князя с большим любопытством, наконец
перестал слушать и нетерпеливо приблизился к нему.
Ничем
не дорожа, а пуще всего собой (нужно было очень много ума и проникновения, чтобы догадаться в эту минуту, что она давно уже
перестала дорожить собой, и чтоб ему, скептику и светскому цинику, поверить серьезности этого чувства), Настасья Филипповна в состоянии была самое себя погубить, безвозвратно и безобразно, Сибирью и каторгой, лишь бы надругаться над человеком, к которому она питала такое бесчеловечное отвращение.
Он со сна
не поверил, начал было спорить, что бумага выйдет чрез неделю, но когда совсем очнулся,
перестал спорить и замолчал, — так рассказывали, — потом сказал: «Все-таки тяжело так вдруг…» — и опять замолк, и уже ничего
не хотел говорить.
— Слушайте, — как бы торопилась Аделаида, — за вами рассказ о базельской картине, но теперь я хочу слышать о том, как вы были влюблены;
не отпирайтесь, вы были. К тому же вы, сейчас как начнете рассказывать,
перестаете быть философом.
Тогда Мари совсем уже
перестали кормить; а в деревне все ее гнали, и никто даже ей работы
не хотел дать, как прежде.
— Сын моего друга! — вскричал он, обращаясь к Нине Александровне, — и так неожиданно! Я давно уже и воображать
перестал. Но, друг мой, неужели ты
не помнишь покойного Николая Львовича? Ты еще застала его… В Твери?
В таких случаях она обыкновенно
переставала говорить и только молча, насмешливо смотрела на брата,
не сводя с него глаз.
— Я только об одном хотел бы знать, — уныло заметил князь, — совершенно ли должен я
перестать на вас рассчитывать и уж
не отправиться ли мне одному?
Варвара Ардалионовна в ту же зиму вышла замуж за Птицына; все их знавшие прямо приписали этот брак тому обстоятельству, что Ганя
не хотел возвратиться к своим занятиям и
не только
перестал содержать семейство, но даже сам начал нуждаться в помощи и почти что в уходе за ним.
— Да
перестань, пьяный ты человек! Верите ли, князь, теперь он вздумал адвокатством заниматься, по судебным искам ходить; в красноречие пустился и всё высоким слогом с детьми дома говорит. Пред мировыми судьями пять дней тому назад говорил. И кого же взялся защищать:
не старуху, которая его умоляла, просила, и которую подлец ростовщик ограбил, пятьсот рублей у ней, всё ее достояние, себе присвоил, а этого же самого ростовщика, Зайдлера какого-то, жида, за то, что пятьдесят рублей обещал ему дать…
— Да ведь я и
не в том смысле о русском помещике говорю, как вы принимаете. Сословие почтенное, хоть по тому уж одному, что я к нему принадлежу; особенно теперь, когда оно
перестало существовать…
— Я так прямо
не могу еще сказать, согласен я или
не согласен, — произнес князь, вдруг
перестав усмехаться и вздрогнув с видом пойманного школьника, — но уверяю вас, что слушаю вас с чрезвычайным удовольствием…
Перестает кашлять; вчера вечером сам говорил, что другой уже день кровью
не кашляет.
В последние два года про дела своего семейства он знал разве только вообще или понаслышке; подробнее же
перестал в них входить,
не чувствуя к тому ни малейшего призвания.
Минутами бывал весел, но чаще задумывался, сам, впрочем,
не зная о чем именно; вдруг начинал о чем-то рассказывать, — о Епанчиных, о князе, о Лебедеве, — и вдруг обрывал и
переставал совсем говорить, а на дальнейшие вопросы отвечал только тупою улыбкой, впрочем, даже и
не замечая, что его спрашивают, а он улыбается.
Аглая взбесилась ужасно, даже совсем забылась; наговорила князю таких колкостей и дерзостей, что он уже
перестал и смеяться, и совсем побледнел, когда она сказала ему наконец, что «нога ее
не будет в этой комнате, пока он тут будет сидеть, и что даже бессовестно с его стороны к ним ходить, да еще по ночам, в первом часу, после всего, что случилось.
— Что же в вас после этого? Как же я могу вас уважать после этого? Читайте дальше; а впрочем,
не надо,
перестаньте читать.
Не из одного ведь тщеславия,
не всё ведь от одних скверных тщеславных чувств происходят русские атеисты и русские иезуиты, а и из боли духовной, из жажды духовной, из тоски по высшему делу, по крепкому берегу, по родине, в которую веровать
перестали, потому что никогда ее и
не знали!
Еще амуры, черти, змеи // На сцене скачут и шумят; // Еще усталые лакеи // На шубах у подъезда спят; // Еще
не перестали топать, // Сморкаться, кашлять, шикать, хлопать; // Еще снаружи и внутри // Везде блистают фонари; // Еще, прозябнув, бьются кони, // Наскуча упряжью своей, // И кучера, вокруг огней, // Бранят господ и бьют в ладони: // А уж Онегин вышел вон; // Домой одеться едет он.
Неточные совпадения
Анна Андреевна.
Перестань, ты ничего
не знаешь и
не в свое дело
не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак
не смеем надеяться на такую честь», — он вдруг упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна,
не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать моим чувствам,
не то я смертью окончу жизнь свою».
Крестьяне, как заметили, // Что
не обидны барину // Якимовы слова, // И сами согласилися // С Якимом: — Слово верное: // Нам подобает пить! // Пьем — значит, силу чувствуем! // Придет печаль великая, // Как
перестанем пить!.. // Работа
не свалила бы, // Беда
не одолела бы, // Нас хмель
не одолит! //
Не так ли? // «Да, бог милостив!» // — Ну, выпей с нами чарочку!
С течением времени Байбаков
не только
перестал тосковать, но даже до того осмелился, что самому градскому голове посулил отдать его без зачета в солдаты, если он каждый день
не будет выдавать ему на шкалик.
Вообще Михайлов своим сдержанным и неприятным, как бы враждебным, отношением очень
не понравился им, когда они узнали его ближе. И они рады были, когда сеансы кончились, в руках их остался прекрасный портрет, а он
перестал ходить. Голенищев первый высказал мысль, которую все имели, именно, что Михайлов просто завидовал Вронскому.
Она
не выглянула больше. Звук рессор
перестал быть слышен, чуть слышны стали бубенчики. Лай собак показал, что карета проехала и деревню, — и остались вокруг пустые поля, деревня впереди и он сам, одинокий и чужой всему, одиноко идущий по заброшенной большой дороге.