Неточные совпадения
— Князь Мышкин?
Лев Николаевич? Не знаю-с. Так что даже и не слыхивал-с, — отвечал в раздумье чиновник, — то есть я не об имени, имя историческое, в Карамзина «Истории» найти можно и должно, я об лице-с, да и князей Мышкиных уж что-то нигде не встречается, даже и слух затих-с.
Знаете Крылова басню, ваше превосходительство: «
Лев да Осел»?
— Да вы чего, ваше превосходительство? — подхватил Фердыщенко, так и рассчитывавший, что можно будет подхватить и еще побольше размазать. — Не беспокойтесь, ваше превосходительство, я свое место
знаю: если я и сказал, что мы с вами
Лев да Осел из Крылова басни, то роль Осла я, уж конечно, беру на себя, а ваше превосходительство —
Лев, как и в басне Крылова сказано...
— Это была такая графиня, которая, из позору выйдя, вместо королевы заправляла, и которой одна великая императрица в собственноручном письме своем «ma cousine» написала. Кардинал, нунций папский, ей на леве-дю-руа (
знаешь, что такое было леве-дю-руа?) чулочки шелковые на обнаженные ее ножки сам вызвался надеть, да еще, за честь почитая, — этакое-то высокое и святейшее лицо!
Знаешь ты это? По лицу вижу, что не
знаешь! Ну, как она померла? Отвечай, коли
знаешь!
— Ну, дурак какой-нибудь и он, и его подвиги! — решила генеральша. — Да и ты, матушка, завралась, целая лекция; даже не годится, по-моему, с твоей стороны. Во всяком случае непозволительно. Какие стихи? Прочти, верно,
знаешь! Я непременно хочу
знать эти стихи. Всю жизнь терпеть не могла стихов, точно предчувствовала. Ради бога, князь, потерпи, нам с тобой, видно, вместе терпеть приходится, — обратилась она к князю
Льву Николаевичу. Она была очень раздосадована.
— Совсем здоров и очень рад вас
узнать, много слышал и даже говорил о вас с князем Щ., — ответил
Лев Николаевич, подавая руку.
— Ах да, — спросил он, — не
знаете ли хоть вы, милый
Лев Николаевич, что это была за особа, что кричала вчера Евгению Павлычу из коляски?
— Эх! Да ты,
Лев Николаич,
знать, немного этой дорожки еще прошел, сколько вижу, а только еще начинаешь. Пожди мало: будешь свою собственную полицию содержать, сам день и ночь дежурить, и каждый шаг оттуда
знать, коли только…
— Теперь сам вижу и сам
знаю, что началась; так и ей донесу. Не в себе ты совсем,
Лев Николаич!
Выслушайте же мой ответ на все ваши письма: мне стало жаль князя
Льва Николаевича в первый раз в тот самый день, когда я с ним познакомилась и когда потом
узнала обо всем, что произошло на вашем вечере.
— Вот что,
Лев Николаевич, ты иди здесь прямо, вплоть до дому,
знаешь? А я пойду по той стороне. Да поглядывай, чтобы нам вместе…
В это время
Львов узнал о ее положении и поспешил к ней. Соня обрадовалась ему, как родному, и, узнав, что отец с труппой в Моршанске и что в Тамбове, кроме дворника Кузьмы с собакой Леберкой, в театре никого нет, решила поехать к отцу по совету Львова. Он проводил ее — Соня была слаба и кашляла кровью.
Неточные совпадения
― Что ж, если это приятнее? ― сказал
Львов, улыбаясь своею красивою улыбкой и дотрогиваясь до ее руки. ― Кто тебя не
знает, подумает, что ты не мать, а мачеха.
― Вот он меня портит, ― сказал
Львов жене, ― уверяет меня, что наши дети прекрасные, когда я
знаю, что в них столько дурного.
― Как я рад, ― сказал он, ― что ты
узнаешь ее. Ты
знаешь, Долли давно этого желала. И
Львов был же у нее и бывает. Хоть она мне и сестра, ― продолжал Степан Аркадьич, ― я смело могу сказать, что это замечательная женщина. Вот ты увидишь. Положение ее очень тяжело, в особенности теперь.
Но Каренина не дождалась брата, а, увидав его, решительным легким шагом вышла из вагона. И, как только брат подошел к ней, она движением, поразившим Вронского своею решительностью и грацией, обхватила брата
левою рукой за шею, быстро притянула к себе и крепко поцеловала. Вронский, не спуская глаз, смотрел на нее и, сам не
зная чему, улыбался. Но вспомнив, что мать ждала его, он опять вошел в вагон.
Она уставилась было взглядом на золотой лорнет Петра Петровича, который он придерживал в
левой руке, а вместе с тем и на большой, массивный, чрезвычайно красивый перстень с желтым камнем, который был на среднем пальце этой руки, — но вдруг и от него отвела глаза и, не
зная уж куда деваться, кончила тем, что уставилась опять прямо в глаза Петру Петровичу.