Неточные совпадения
—
Князь, мамаша вас к себе просит, —
крикнул заглянувший в дверь Коля.
Князь привстал было идти, но генерал положил правую ладонь на его плечо и дружески пригнул опять к дивану.
— Из упрямства! — вскричал Ганя. — Из упрямства и замуж не выходишь! Что на меня фыркаешь? Мне ведь наплевать, Варвара Ардалионовна; угодно — хоть сейчас исполняйте ваше намерение. Надоели вы мне уж очень. Как! Вы решаетесь наконец нас оставить,
князь! —
закричал он
князю, увидав, что тот встает с места.
— Ай да
князь! —
закричал Фердыщенко. — Нет, я свое: se non и vero — беру назад. Впрочем… впрочем, ведь это он всё от невинности! — прибавил он с сожалением.
— И будет каяться! —
закричал Рогожин, — будешь стыдиться, Ганька, что такую… овцу (он не мог приискать другого слова) оскорбил!
Князь, душа ты моя, брось их; плюнь им, поедем! Узнаешь, как любит Рогожин!
— Но, однако, что же удивительного в появлении
князя? —
закричал громче всех Фердыщенко. — Дело ясное, дело само за себя говорит!
У подъезда, от которого только что откатили тройки, генерал разглядел, что
князь схватил первого извозчика и
крикнул ему «в Екатерингоф, вслед за тройками». Затем подкатил генеральский серенький рысачок и увлек генерала домой, с новыми надеждами и расчетами, и с давешним жемчугом, который генерал все-таки не забыл взять с собой. Между расчетами мелькнул ему раза два и соблазнительный образ Настасьи Филипповны; генерал вздохнул...
— Соврал! —
крикнул племянник, — и тут соврал! Его,
князь, зовут вовсе не Тимофей Лукьянович, а Лукьян Тимофеевич! Ну зачем, скажи, ты соврал? Ну не всё ли равно тебе, что Лукьян, что Тимофей, и что
князю до этого? Ведь из повадки одной только и врет, уверяю вас!
— Лев Николаевич! —
крикнул сверху Парфен, когда
князь дошел до первой забежной площадки, — крест-от, что у солдата купил, при тебе?
Глаза Рогожина засверкали, и бешеная улыбка исказила его лицо. Правая рука его поднялась, и что-то блеснуло в ней;
князь не думал ее останавливать. Он помнил только, что, кажется,
крикнул...
Князь заметил, что все эти три дня они вступали иногда друг с другом в длинные разговоры, нередко
кричали и спорили, даже, кажется, об ученых предметах, что, по-видимому, доставляло удовольствие Лебедеву.
— Да чем же я виноват? —
кричал Коля. — Да сколько б я вас ни уверял, что
князь почти уже здоров, вы бы не захотели поверить, потому что представить его на смертном одре было гораздо интереснее.
— Остановитесь, Гаврила Ардалионович, остановитесь! —
крикнул князь в настоящем испуге, но было уже поздно.
— Евгений Павлыч! Это ты? —
крикнул вдруг звонкий, прекрасный голос, от которого вздрогнул
князь и, может быть, еще кто-нибудь. — Ну, как я рада, что наконец разыскала! Я послала к тебе в город нарочного; двух! Целый день тебя ищут!
— Молчите, молчите, — неистово
закричал князь, весь покраснев от негодования, а может быть, и от стыда. — Быть этого не может, всё это вздор! Всё это вы сами выдумали или такие же сумасшедшие. И чтоб я никогда не слыхал от вас этого более!
— И я не верю, хоть есть улики. Девка своевольная, девка фантастическая, девка сумасшедшая! Девка злая, злая, злая! Тысячу лет буду утверждать, что злая! Все они теперь у меня такие, даже эта мокрая курица, Александра, но эта уж из рук вон выскочила. Но тоже не верю! Может быть, потому что не хочу верить, — прибавила она как будто про себя. — Почему ты не приходил? — вдруг обернулась она опять к
князю. — Все три дня почему не приходил? — нетерпеливо
крикнула ему она другой раз.
— Мне и без вас уже запрещено ходить к вам, —
крикнул князь ей вслед.
— Совсем не стоял, —
крикнул Коля, — а совсем напротив: Ипполит у
князя руку вчера схватил и два раза поцеловал, я сам видел, тем и кончилось всё объяснение, кроме того, что
князь просто сказал, что ему легче будет на даче, и тот мигом согласился переехать, как только станет легче.
— Пойдемте гулять, пойдемте гулять! —
кричала Аделаида, — все вместе и непременно
князь с нами; незачем вам уходить, милый вы человек!
Аглая! позволь мне поцеловать твоего
князя! —
крикнула шалунья и действительно подскочила к
князю и поцеловала его в лоб.
— Нет-с, позвольте-с, так нельзя-с! —
закричал Лебедев, вскакивая и махая руками, как будто желая остановить начинавшийся всеобщий смех, — позвольте-с! С этими господами… эти все господа, — обернулся он вдруг к
князю, — ведь это, в известных пунктах, вот что-с… — и он без церемонии постукал два раза по столу, отчего смех еще более усилился.
— Вот, вот, смотрите! —
крикнул Евгений Павлович, дернув за руку
князя, — вот!..
Господа, —
закричал он громко всем, —
князь утверждает, что мир спасет красота!
— Не читайте! —
крикнул и
князь, положив на пакет руку.
— Господа, берегитесь! —
крикнул Коля, тоже схватив Ипполита за руку, — вы только на него посмотрите!
Князь!
Князь, да что же вы!
— Подожди,
князь, —
крикнул Рогожин, — я через пять минут ворочусь на время.
— Ну, вздор! —
крикнула Варя, совсем рассердившись, — пьяная история, больше ничего. И кто это выдумал? Лебедев,
князь… сами-то они хороши: ума палата. Я вот во столечко это ценю.
— О, это так! — вскричал
князь. — Эта мысль и меня поражала, и даже недавно. Я знаю одно истинное убийство за часы, оно уже теперь в газетах. Пусть бы выдумал это сочинитель, — знатоки народной жизни и критики тотчас же
крикнули бы, что это невероятно; а прочтя в газетах как факт, вы чувствуете, что из таких-то именно фактов поучаетесь русской действительности. Вы это прекрасно заметили, генерал! — с жаром закончил
князь, ужасно обрадовавшись, что мог ускользнуть от явной краски в лице.
Ему
князь Выгорецкий, наш капитан, говорит за бутылкой: «Ты, Гриша, где свою Анну получил, вот что скажи?» — «На полях моего отечества, вот где получил!» Я
кричу: «Браво, Гриша!» Ну, тут и вышла дуэль, а потом повенчался… с Марьей Петровной Су…
Вот сейчас при тебе
крикну: «Уйди, Рогожин!», а
князю скажу: «Помнишь, что ты обещал?» Господи!