Неточные совпадения
— Н-ничего! Н-н-ничего! Как
есть ничего! — спохватился и заторопился поскорее чиновник, — н-никакими то
есть деньгами Лихачев доехать не мог! Нет, это не то, что Арманс. Тут один Тоцкий. Да
вечером в Большом али во Французском театре в своей собственной ложе сидит. Офицеры там мало ли что промеж себя говорят, а и те ничего не могут доказать: «вот, дескать, это
есть та самая Настасья Филипповна», да и только, а насчет дальнейшего — ничего! Потому что и нет ничего.
— Деньги
будут, к
вечеру будут, приходи!
—
Будут,
будут, — подхватил чиновник, — к
вечеру до зари еще
будут!
— Нет, еще не просила; да, может
быть, и никогда не попросит. Вы, Иван Федорович, помните, конечно, про сегодняшний
вечер? Вы ведь из нарочито приглашенных.
— Помню, помню, конечно, и
буду. Еще бы, день рождения, двадцать пять лет! Гм… А знаешь, Ганя, я уж, так и
быть, тебе открою, приготовься. Афанасию Ивановичу и мне она обещала, что сегодня у себя
вечером скажет последнее слово:
быть или не
быть! Так смотри же, знай.
Тоцкий до того
было уже струсил, что даже и Епанчину перестал сообщать о своих беспокойствах; но бывали мгновения, что он, как слабый человек, решительно вновь ободрялся и быстро воскресал духом: он ободрился, например, чрезвычайно, когда Настасья Филипповна дала, наконец, слово обоим друзьям, что
вечером, в день своего рождения, скажет последнее слово.
По
вечерам я ходил к водопаду; там
было одно совсем закрытое со стороны деревни место, и кругом росли тополи; туда-то они ко мне по
вечерам и сбегались, иные даже украдкой.
Эта семейная половина состояла из залы, обращавшейся, когда надо, в столовую, из гостиной, которая
была, впрочем, гостиною только поутру, а
вечером обращалась в кабинет Гани и в его спальню, и, наконец, из третьей комнаты, тесной и всегда затворенной: это
была спальня Нины Александровны и Варвары Ардалионовны.
— Так не вру же,
будут! К
вечеру будут. Птицын, выручай, процентная душа, что хошь бери, доставай к
вечеру сто тысяч; докажу, что не постою! — одушевился вдруг до восторга Рогожин.
— А я вас именно хотел попросить, не можете ли вы, как знакомый, ввести меня сегодня
вечером к Настасье Филипповне? Мне это надо непременно сегодня же; у меня дело; но я совсем не знаю, как войти. Я
был давеча представлен, но все-таки не приглашен: сегодня там званый
вечер. Я, впрочем, готов перескочить через некоторые приличия, и пусть даже смеются надо мной, только бы войти как-нибудь.
Был уже давно
вечер; князь всё еще сидел, слушал и ждал генерала, начинавшего бесчисленное множество анекдотов и ни одного из них не доканчивавшего.
Будьте уверены, что я нуждаюсь в вас на весь
вечер…
— Ну, по какому именно, это пусть
будет как вам угодно, а мне главное то, что вы там не просто напрашиваетесь на
вечер, в очаровательное общество камелий, генералов и ростовщиков.
Сам Афанасий Иванович, слывший за тонкого и изящного рассказчика, а в прежнее время на этих
вечерах обыкновенно управлявший разговором,
был видимо не в духе и даже в каком-то несвойственном ему замешательстве.
Князь, может
быть, и ответил бы что-нибудь на ее любезные слова, но
был ослеплен и поражен до того, что не мог даже выговорить слова. Настасья Филипповна заметила это с удовольствием. В этот
вечер она
была в полном туалете и производила необыкновенное впечатление. Она взяла его за руку и повела к гостям. Перед самым входом в гостиную князь вдруг остановился и с необыкновенным волнением, спеша, прошептал ей...
В странных же, иногда очень резких и быстрых выходках Настасьи Филипповны, которая тоже взяла вина и объявила, что сегодня
вечером выпьет три бокала, в ее истерическом и беспредметном смехе, перемежающемся вдруг с молчаливою и даже угрюмою задумчивостью, трудно
было и понять что-нибудь.
— Отнюдь нет, господа! Я именно прошу вас сидеть. Ваше присутствие особенно сегодня для меня необходимо, — настойчиво и значительно объявила вдруг Настасья Филипповна. И так как почти уже все гости узнали, что в этот
вечер назначено
быть очень важному решению, то слова эти показались чрезвычайно вескими. Генерал и Тоцкий еще раз переглянулись, Ганя судорожно шевельнулся.
Она
была внове и уже принято
было приглашать ее на известные
вечера в пышнейшем костюме, причесанную как на выставку, и сажать как прелестную картинку для того, чтобы скрасить
вечер, — точно так, как иные добывают для своих
вечеров у знакомых, на один раз, картину, вазу, статую или экран.
Но Ганя уже слишком много вынес в этот день и в этот
вечер, и к этому последнему неожиданному испытанию
был не приготовлен.
— Он поутру никогда много не
пьет; если вы к нему за каким-нибудь делом, то теперь и говорите. Самое время. Разве к
вечеру, когда воротится, так хмелен; да и то теперь больше на ночь плачет и нам вслух из Священного писания читает, потому что у нас матушка пять недель как умерла.
Коля Иволгин, обещавшийся
быть к четырем часам в «Весах» и поехавший вместо того в Павловск, по одному внезапному соображению отказался «откушать» у генеральши Епанчиной, а приехал обратно в Петербург и поспешил в «Весы», куда и явился около семи часов
вечера.
Я, может
быть, впрочем, не знаю… потому что сбиваюсь, но во всяком случае, кто, кроме вас, мог остаться… по просьбе мальчика (ну да, мальчика, я опять сознаюсь) провести с ним
вечер и принять… во всем участие и… с тем… что на другой день стыдно… (я, впрочем, согласен, что не так выражаюсь), я все это чрезвычайно хвалю и глубоко уважаю, хотя уже по лицу одному его превосходительства, вашего супруга, видно, как всё это для него неприятно…
В числе присутствующих здесь
были и такие, которые готовы
были просидеть тут хоть до утра, не вымолвив ни слова, например Варвара Ардалионовна, сидевшая весь
вечер поодаль, молчавшая и всё время слушавшая с необыкновенным любопытством, имевшая, может
быть, на то и свои причины.
Впрочем, в первый же день после безобразного «
вечера», в беспорядках которого он
был такою главною «причиной», князь имел поутру удовольствие принимать у себя князя Щ. с Аделаидой: «они зашли, главное, с тем, чтоб узнать о его здоровье», зашли с прогулки, вдвоем.
Она часто берет с собой кататься одну прелестную девочку, только что шестнадцати лет, дальнюю родственницу Дарьи Алексеевны; эта девочка хорошо
поет, — так что по
вечерам их домик обращает на себя внимание.
Лебедева всё еще не
было дома, так что под
вечер к князю успел ворваться Келлер, не хмельной, но с излияниями и признаниями.
Иван Федорович спасался немедленно, а Лизавета Прокофьевна успокоивалась после своего разрыва. Разумеется, в тот же день к
вечеру она неминуемо становилась необыкновенно внимательна, тиха, ласкова и почтительна к Ивану Федоровичу, к «грубому своему грубияну» Ивану Федоровичу, к доброму и милому, обожаемому своему Ивану Федоровичу, потому что она всю жизнь любила и даже влюблена
была в своего Ивана Федоровича, о чем отлично знал и сам Иван Федорович и бесконечно уважал за это свою Лизавету Прокофьевну.
На этот раз
вечер был прелестный, да и публики
было довольно.
— Вижу, вижу, — пробормотал Евгений Павлович с легкою усмешкой. Он
был очень смешлив в этот
вечер.
Князь с удивлением и сожалением узнал, что ему позволили в этот
вечер беспрепятственно
выпить полные два бокала шампанского, и что початый стоявший перед ним бокал
был уже третий.
Гаврила Ардалионович
был в особенно возбужденном настроении в этот
вечер, и в настроении веселом, чуть не торжествующем, как показалось князю. С Лебедевым он, конечно, шутил, поджигая его, но скоро и сам разгорячился.
До сих пор он в молчании слушал споривших и не ввязывался в разговор; часто от души смеялся вслед за всеобщими взрывами смеха. Видно
было, что он ужасно рад тому, что так весело, так шумно; даже тому, что они так много
пьют. Может
быть, он и ни слова бы не сказал в целый
вечер, но вдруг как-то вздумал заговорить. Заговорил же с чрезвычайною серьезностию, так что все вдруг обратились к нему с любопытством.
Во весь
вечер он не
выпил ни одной капли вина и
был очень задумчив; изредка только поднимал глаза и оглядывал всех и каждого.
— И прибавьте: при моих собственных обстоятельствах мне и самому
есть о чем задуматься, так что я сам себе удивляюсь, что весь
вечер не могу оторваться от этой противной физиономии!
Это
было в начале мая,
вечер был ясный, огромный шар солнца опускался в залив.
Но в этот
вечер и в эту ночь брошено
было первое семя моего «последнего убеждения».
Эти люди, окружавшие умершего, которых тут нет ни одного на картине, должны
были ощутить страшную тоску и смятение в тот
вечер, раздробивший разом все их надежды и почти что верования.
— Когда? У вас? — спросила она, но без большого удивления. — Ведь вчера
вечером он
был, кажется, еще жив? Как же вы могли тут спать после всего этого? — вскричала она, внезапно оживляясь.
— Совершенно и в высшей степени невозможно, но непременно так должно
быть. Согласен, однако же, допустить, и даже убежден, что если
была покража, то совершилась не
вечером, когда все
были в сборе, а уже ночью или даже под утро кем-нибудь из заночевавших.
Сегодня
вечером у них Белоконская
будет; кстати приехала; гости
будут.
— Я оставляю дом Лебедева потому, милый князь, потому что с этим человеком порвал; порвал вчера
вечером, с раскаянием, что не раньше. Я требую уважения, князь, и желаю получать его даже и от тех лиц, которым дарю, так сказать, мое сердце. Князь, я часто дарю мое сердце и почти всегда бываю обманут. Этот человек
был недостоин моего подарка.
А если, может
быть, и хорошо (что тоже возможно), то чем же опять хорошо?» Сам отец семейства, Иван Федорович,
был, разумеется, прежде всего удивлен, но потом вдруг сделал признание, что ведь, «ей-богу, и ему что-то в этом же роде всё это время мерещилось, нет-нет и вдруг как будто и померещится!» Он тотчас же умолк под грозным взглядом своей супруги, но умолк он утром, а
вечером, наедине с супругой, и принужденный опять говорить, вдруг и как бы с особенною бодростью выразил несколько неожиданных мыслей: «Ведь в сущности что ж?..» (Умолчание.) «Конечно, всё это очень странно, если только правда, и что он не спорит, но…» (Опять умолчание.) «А с другой стороны, если глядеть на вещи прямо, то князь, ведь, ей-богу, чудеснейший парень, и… и, и — ну, наконец, имя же, родовое наше имя, всё это
будет иметь вид, так сказать, поддержки родового имени, находящегося в унижении, в глазах света, то
есть, смотря с этой точки зрения, то
есть, потому… конечно, свет; свет
есть свет; но всё же и князь не без состояния, хотя бы только даже и некоторого.
Выходило, стало
быть, что Аглая прощает и князю опять можно идти к ней сегодня же
вечером, а для него это
было не только главное, а даже и всё.
В этот
вечер никого не
было посторонних, одни только члены семейства.
О том, что
будет Белоконская, князь услыхал еще чуть ли не за три дня до
вечера; о званом же
вечере узнал только накануне.
— Я бы желала, чтобы вы завтра весь день не приходили к нам, а пришли бы
вечером, когда уже соберутся эти… гости, Вы знаете, что
будут гости?
Она заговорила нетерпеливо и усиленно сурово; в первый раз она заговорила об этом «
вечере». Для нее тоже мысль о гостях
была почти нестерпима; все это заметили. Может
быть, ей и ужасно хотелось бы поссориться за это с родителями, но гордость и стыдливость помешали заговорить. Князь тотчас же понял, что и она за него боится (и не хочет признаться, что боится), и вдруг сам испугался.
Нина Александровна, видя искренние слезы его, проговорила ему наконец безо всякого упрека и чуть ли даже не с лаской: «Ну, бог с вами, ну, не плачьте, ну, бог вас простит!» Лебедев
был до того поражен этими словами и тоном их, что во весь этот
вечер не хотел уже и отходить от Нины Александровны (и во все следующие дни, до самой смерти генерала, он почти с утра до ночи проводил время в их доме).
Как-то тотчас и вдруг ему показалось, что все эти люди как будто так и родились, чтоб
быть вместе; что у Епанчиных нет никакого «
вечера» в этот
вечер и никаких званых гостей, что всё это самые «свои люди» и что он сам как будто давно уже
был их преданным другом и единомышленником и воротился к ним теперь после недавней разлуки.
Одним из представителей этого среднего рода людей
был в этот
вечер один техник, полковник, серьезный человек, весьма близкий приятель князю Щ., и им же введенный к Епанчиным, человек, впрочем, в обществе молчаливый и носивший на большом указательном пальце правой руки большой и видный перстень, по всей вероятности, пожалованный.