Неточные совпадения
Повторив еще
раз, что ему труднее
других говорить, он заключил, что не может отказаться от надежды, что Настасья Филипповна не ответит ему презрением, если он выразит свое искреннее желание обеспечить ее участь в будущем и предложит ей сумму в семьдесят пять тысяч рублей.
Генеральша была ревнива к своему происхождению. Каково же ей было, прямо и без приготовления, услышать, что этот последний в роде князь Мышкин, о котором она уже что-то слышала, не больше как жалкий идиот и почти что нищий, и принимает подаяние на бедность. Генерал именно бил на эффект, чтобы
разом заинтересовать, отвлечь все как-нибудь в
другую сторону.
Этот человек был
раз взведен, вместе с
другими, на эшафот, и ему прочитан был приговор смертной казни расстрелянием, за политическое преступление.
Несколько мгновений они простояли так
друг против
друга, лицом к лицу. Ганя всё еще держал ее руку в своей руке. Варя дернула
раз,
другой, изо всей силы, но не выдержала и вдруг, вне себя, плюнула брату в лицо.
За петуха мы поссорились, и значительно, а тут как
раз вышел случай, что меня, по первой же просьбе моей, на
другую квартиру перевели, в противоположный форштадт, в многочисленное семейство одного купца с большою бородищей, как теперь его помню.
Это были девицы гордые, высокомерные и даже между собой иногда стыдливые; а впрочем, понимавшие
друг друга не только с первого слова, но с первого даже взгляда, так что и говорить много иной
раз было бы незачем.
В доме генерала Епанчина он тоже не появлялся ни
разу, так что и к генералу стал ходить
другой чиновник.
Видя, что князь обращает особенное внимание на то, что у него два
раза вырывают из рук этот нож, Рогожин с злобною досадой схватил его, заложил в книгу и швырнул книгу на
другой стол.
Около нашего барона в штиблетах, приударившего было за одною известною красавицей содержанкой, собралась вдруг целая толпа
друзей и приятелей, нашлись даже родственники, а пуще всего целые толпы благородных дев, алчущих и жаждущих законного брака, и чего же лучше: аристократ, миллионер, идиот — все качества
разом, такого мужа и с фонарем не отыщешь, и на заказ не сделаешь!..»
Иван Федорович говорил на
другой же день князю Щ., что «с ней это бывает, но в такой степени, как вчера, даже и с нею редко бывает, так года в три по одному
разу, но уж никак не чаще!
Что тут такое, я понять не могу и ни
разу не понимал: или любит тебя без предела, или… коли любит, так как же с
другою тебя венчать хочет?
— В нашем отечестве, равно как и в Европе, всеобщие, повсеместные и ужасные голода посещают человечество, по возможному исчислению и сколько запомнить могу, не чаще теперь как один
раз в четверть столетия,
другими словами, однажды в каждое двадцатипятилетие. Не спорю за точную цифру, но весьма редко, сравнительно.
Мы видим, что преступник, или, так сказать, мой клиент, несмотря на всю невозможность найти
другое съедобное, несколько
раз, в продолжение любопытной карьеры своей, обнаруживает желание раскаяться и отклоняет от себя духовенство.
Я согласен, что иначе, то есть без беспрерывного поядения
друг друга, устроить мир было никак невозможно; я даже согласен допустить, что ничего не понимаю в этом устройстве; но зато вот что я знаю наверно: если уже
раз мне дали сознать, что «я есмь», то какое мне дело до того, что мир устроен с ошибками и что иначе он не может стоять?
— Мне кажется, вы ко мне несправедливы, — сказал он, — ведь я ничего не нахожу дурного в том, что он так думал, потому что все склонны так думать; к тому же, может быть, он и не думал совсем, а только этого хотел… ему хотелось в последний
раз с людьми встретиться, их уважение и любовь заслужить; это ведь очень хорошие чувства, только как-то всё тут не так вышло; тут болезнь и еще что-то! Притом же у одних всё всегда хорошо выходит, а у
других ни на что не похоже…
— Я не могу так пожертвовать собой, хоть я и хотел один
раз и… может быть, и теперь хочу. Но я знаю наверно, что она со мной погибнет, и потому оставляю ее. Я должен был ее видеть сегодня в семь часов; я, может быть, не пойду теперь. В своей гордости она никогда не простит мне любви моей, — и мы оба погибнем! Это неестественно, но тут всё неестественно. Вы говорите, она любит меня, но разве это любовь? Неужели может быть такая любовь, после того, что я уже вытерпел! Нет, тут
другое, а не любовь!
Ну, разумеется, тут же дорогой и анекдот к случаю рассказал о том, что его тоже будто бы
раз, еще в юности, заподозрили в покраже пятисот тысяч рублей, но что он на
другой же день бросился в пламень горевшего дома и вытащил из огня подозревавшего его графа и Нину Александровну, еще бывшую в девицах.
«Я, однако же, замечаю (писала она в
другом письме), что я вас с ним соединяю, и ни
разу не спросила еще, любите ли вы его? Он вас полюбил, видя вас только однажды. Он о вас как о „свете“ вспоминал; это его собственные слова, я их от него слышала. Но я и без слов поняла, что вы для него свет. Я целый месяц подле него прожила и тут поняла, что и вы его любите; вы и он для меня одно».
Но, боже, сколько миллионов и биллионов
раз повторялся мужьями целого света этот сердечный крик после их медового месяца, и кто знает, может быть, и на
другой же день после свадьбы.
А князь все-таки ничем не смущался и продолжал блаженствовать. О, конечно, и он замечал иногда что-то как бы мрачное и нетерпеливое во взглядах Аглаи; но он более верил чему-то
другому, и мрак исчезал сам собой.
Раз уверовав, он уже не мог поколебаться ничем. Может быть, он уже слишком был спокоен; так по крайней мере казалось и Ипполиту, однажды случайно встретившемуся с ним в парке.
Он еще
раз поглядел на адрес запечатанного письма; о, тут для него не было сомнений и беспокойств, потому что он верил; его
другое беспокоило в этом письме: он не верил Гавриле Ардалионовичу.
А вздумаешь, заходи по-прежнему; уверен будь,
раз навсегда, что, что бы ни случилось, что бы ни вышло, ты все-таки останешься
другом нашего дома: моим по крайней мере.
Отпевание произвело на князя впечатление сильное и болезненное; он шепнул Лебедеву еще в церкви, в ответ на какой-то его вопрос, что в первый
раз присутствует при православном отпевании и только в детстве помнит еще
другое отпевание в какой-то деревенской церкви.
Затем подошел к князю, крепко сжал и потряс ему обе руки и объявил, что, конечно, он вначале, как услышал, был враг, что и провозгласил за бильярдом, и не почему
другому, как потому, что прочил за князя и ежедневно, с нетерпением
друга, ждал видеть за ним не иначе как принцессу де Роган; но теперь видит сам, что князь мыслит по крайней мере в двенадцать
раз благороднее, чем все они «вместе взятые»!
Сам Евгений Павлович, выехавший за границу, намеревающийся очень долго прожить в Европе и откровенно называющий себя «совершенно лишним человеком в России», — довольно часто, по крайней мере в несколько месяцев
раз, посещает своего больного
друга у Шнейдера; но Шнейдер всё более и более хмурится и качает головой; он намекает на совершенное повреждение умственных органов; он не говорит еще утвердительно о неизлечимости, но позволяет себе самые грустные намеки.