Неточные совпадения
Наконец, на неоднократное и точное заявление, что он действительно князь Мышкин и что ему непременно надо видеть генерала по
делу необходимому, недоумевающий человек препроводил его рядом, в маленькую переднюю, перед самою приемной, у кабинета, и сдал его с рук на руки
другому человеку, дежурившему по утрам в этой передней и докладывавшему генералу о посетителях.
А так как люди гораздо умнее, чем обыкновенно думают про них их господа, то и камердинеру зашло в голову, что тут два
дела: или князь так, какой-нибудь потаскун и непременно пришел на бедность просить, или князь просто дурачок и амбиции не имеет, потому что умный князь и с амбицией не стал бы в передней сидеть и с лакеем про свои
дела говорить, а стало быть, и в том и в
другом случае не пришлось бы за него отвечать?
— Это уж не мое дело-с. Принимают розно, судя по лицу. Модистку и в одиннадцать допустит. Гаврилу Ардалионыча тоже раньше
других допускают, даже к раннему завтраку допускают.
— Да и я, брат, слышал, — подхватил генерал. — Тогда же, после серег, Настасья Филипповна весь анекдот пересказывала. Да ведь дело-то теперь уже
другое. Тут, может быть, действительно миллион сидит и… страсть. Безобразная страсть, положим, но все-таки страстью пахнет, а ведь известно, на что эти господа способны, во всем хмелю!.. Гм!.. Не вышло бы анекдота какого-нибудь! — заключил генерал задумчиво.
С
другой стороны, опытность и глубокий взгляд на вещи подсказали Тоцкому очень скоро и необыкновенно верно, что он имеет теперь
дело с существом совершенно из ряду вон, что это именно такое существо, которое не только грозит, но и непременно сделает, и, главное, ни пред чем решительно не остановится, тем более что решительно ничем в свете не дорожит, так что даже и соблазнить его невозможно.
Тоцкий до того было уже струсил, что даже и Епанчину перестал сообщать о своих беспокойствах; но бывали мгновения, что он, как слабый человек, решительно вновь ободрялся и быстро воскресал духом: он ободрился, например, чрезвычайно, когда Настасья Филипповна дала, наконец, слово обоим
друзьям, что вечером, в
день своего рождения, скажет последнее слово.
— Ах,
друг мой, не придавай такого смыслу… впрочем, ведь как тебе угодно; я имел в виду обласкать его и ввести к нам, потому что это почти доброе
дело.
Аглая остановилась, взяла записку и как-то странно поглядела на князя. Ни малейшего смущения не было в ее взгляде, разве только проглянуло некоторое удивление, да и то, казалось, относившееся к одному только князю. Аглая своим взглядом точно требовала от него отчета, — каким образом он очутился в этом
деле вместе с Ганей? — и требовала спокойно и свысока. Они простояли два-три мгновения
друг против
друга; наконец что-то насмешливое чуть-чуть обозначилось в лице ее; она слегка улыбнулась и прошла мимо.
— Они здесь, в груди моей, а получены под Карсом, и в дурную погоду я их ощущаю. Во всех
других отношениях живу философом, хожу, гуляю, играю в моем кафе, как удалившийся от
дел буржуа, в шашки и читаю «Indеpendance». [«Независимость» (фр.).] Но с нашим Портосом, Епанчиным, после третьегодней истории на железной дороге по поводу болонки, покончено мною окончательно.
Но тут сам сатана и подвертел: светло-голубая оказалась англичанка, гувернантка, или даже какой-то там
друг дома у княгини Белоконской, а которая в черном платье, та была старшая из княжон Белоконских, старая
дева лет тридцати пяти.
— Я было хотел вас познакомить с Ипполитом, — сказал Коля, — он старший сын этой куцавеешной капитанши и был в
другой комнате; нездоров и целый
день сегодня лежал.
— А служанку согнали на
другой же
день, разумеется. Это строгий дом.
— «Вот это, говорит, батюшка,
дело другое, и доброе, и благородное и богоугодное; за здравие ваше и подам».
А многие шептали
друг другу, что ведь
дело это самое обыкновенное, что мало ли на ком князья женятся, и цыганок из таборов берут.
Кой-кому, очень немногим интересующимся, стало известно по каким-то слухам, что Настасья Филипповна на
другой же
день после Екатерингофа бежала, исчезла, и что будто бы выследили наконец, что она отправилась в Москву; так что и в отъезде Рогожина в Москву стали находить некоторое совпадение с этим слухом.
Конечно, странно, что такого рода известия могли так скоро доходить и узнаваться; всё происшедшее, например, у Настасьи Филипповны стало известно в доме Епанчиных чуть не на
другой же
день и даже в довольно точных подробностях.
Разумеется, на
другой же
день она ужасно рассердилась на свою вчерашнюю чувствительность и еще до обеда успела со всеми перессориться, но к вечеру опять горизонт прояснился.
Князь почти всех удовлетворил, несмотря на представления
друзей о том, что все эти людишки и кредиторишки совершенно без прав; и потому только удовлетворил, что действительно оказалось, что некоторые из них в самом
деле пострадали.
На
другой или на третий
день после переезда Епанчиных, с утренним поездом из Москвы прибыл и князь Лев Николаевич Мышкин. Его никто не встретил в воксале; но при выходе из вагона князю вдруг померещился странный, горячий взгляд чьих-то двух глаз, в толпе, осадившей прибывших с поездом. Поглядев внимательнее, он уже ничего более не различил. Конечно, только померещилось; но впечатление осталось неприятное. К тому же князь и без того был грустен и задумчив и чем-то казался озабоченным.
А в
другой раз и в самом
деле нахмурится, насупится, слова не выговорит; я вот этого-то и боюсь.
Скорей свадьбу!» Сама торопит,
день назначает, а станет подходить время — испужается али мысли
другие пойдут — бог знает, ведь ты видел же: плачет, смеется, в лихорадке бьется.
Но один у
другого подглядел, в последние два
дня, часы, серебряные, на бисерном желтом снурке, которых, видно, не знал у него прежде.
Князь заметил, что все эти три
дня они вступали иногда
друг с
другом в длинные разговоры, нередко кричали и спорили, даже, кажется, об ученых предметах, что, по-видимому, доставляло удовольствие Лебедеву.
Один встает, уходит,
другой приходит, а в табельные и в царские
дни и до трехсот человек доходило.
Генеральша решительно осердилась на эти замечания и готова была биться об заклад, что князь явится по крайней мере на
другой же
день, хотя «это уже будет и поздно».
— Может быть, согласен, только я не помню, — продолжал князь Щ. — Одни над этим сюжетом смеялись,
другие провозглашали, что ничего не может быть и выше, но чтоб изобразить «рыцаря бедного», во всяком случае надо было лицо; стали перебирать лица всех знакомых, ни одно не пригодилось, на этом
дело и стало; вот и всё; не понимаю, почему Николаю Ардалионовичу вздумалось всё это припомнить и вывести? Что смешно было прежде и кстати, то совсем неинтересно теперь.
— Господа, я никого из вас не ожидал, — начал князь, — сам я до сего
дня был болен, а
дело ваше (обратился он к Антипу Бурдовскому) я еще месяц назад поручил Гавриле Ардалионовичу Иволгину, о чем тогда же вас и уведомил. Впрочем, я не удаляюсь от личного объяснения, только согласитесь, такой час… я предлагаю пойти со мной в
другую комнату, если ненадолго… Здесь теперь мои
друзья, и поверьте…
— Какое, однако ж, позвольте вас спросить, имели вы право, — провизжал опять Ипполит, но уже чрезвычайно разгорячаясь, — выставлять
дело Бурдовского на суд ваших
друзей? Да мы, может, и не желаем суда ваших
друзей; слишком понятно, что может значить суд ваших
друзей!..
Около нашего барона в штиблетах, приударившего было за одною известною красавицей содержанкой, собралась вдруг целая толпа
друзей и приятелей, нашлись даже родственники, а пуще всего целые толпы благородных
дев, алчущих и жаждущих законного брака, и чего же лучше: аристократ, миллионер, идиот — все качества разом, такого мужа и с фонарем не отыщешь, и на заказ не сделаешь!..»
— Я ведь только удивился, что господину Бурдовскому удалось… но… я хочу сказать, что если вы уже предали это
дело гласности, то почему же вы давеча так обиделись, когда я при
друзьях моих об этом же
деле заговорил?
— И даже, князь, вы изволили позабыть, — проскользнул вдруг между стульями неутерпевший Лебедев, чуть не в лихорадке, — изволили позабыть-с, что одна только добрая воля ваша и беспримерная доброта вашего сердца была их принять и прослушать и что никакого они права не имеют так требовать, тем более что вы
дело это уже поручили Гавриле Ардалионовичу, да и то тоже по чрезмерной доброте вашей так поступили, а что теперь, сиятельнейший князь, оставаясь среди избранных
друзей ваших, вы не можете жертвовать такою компанией для этих господ-с и могли бы всех этих господ, так сказать, сей же час проводить с крыльца-с, так что я, в качестве хозяина дома, с чрезвычайным даже удовольствием-с…
Если да, то есть,
другими словами, если в вас есть то, что вы называете на языке вашем честью и совестью и что мы точнее обозначаем названием здравого смысла, то удовлетворите нас, и
дело с концом.
Иван Федорович говорил на
другой же
день князю Щ., что «с ней это бывает, но в такой степени, как вчера, даже и с нею редко бывает, так года в три по одному разу, но уж никак не чаще!
Сущность загадки, кроме
других сторон
дела, состояла для князя в скорбном вопросе: он ли именно виноват и в этой новой «чудовищности», или только…
— Ну, вот вам, одному только вам, объявлю истину, потому что вы проницаете человека: и слова, и
дело, и ложь, и правда — всё у меня вместе и совершенно искренно. Правда и
дело состоят у меня в истинном раскаянии, верьте, не верьте, вот поклянусь, а слова и ложь состоят в адской (и всегда присущей) мысли, как бы и тут уловить человека, как бы и чрез слезы раскаяния выиграть! Ей-богу, так!
Другому не сказал бы, — засмеется или плюнет; но вы, князь, вы рассудите по-человечески.
— И я не верю, хоть есть улики. Девка своевольная, девка фантастическая, девка сумасшедшая! Девка злая, злая, злая! Тысячу лет буду утверждать, что злая! Все они теперь у меня такие, даже эта мокрая курица, Александра, но эта уж из рук вон выскочила. Но тоже не верю! Может быть, потому что не хочу верить, — прибавила она как будто про себя. — Почему ты не приходил? — вдруг обернулась она опять к князю. — Все три
дня почему не приходил? — нетерпеливо крикнула ему она
другой раз.
Чем же это объяснить, по-твоему, кроме того, что наполовину
дело — мираж, не существует, вроде того, как, например, свет луны… или
другие привидения.
Лебедев мне «по случаю» продал третьего
дня, на
другой же
день, как я к нему переехал, я все и купил!
Все встретили князя криками и пожеланиями, окружили его. Иные были очень шумны,
другие гораздо спокойнее, но все торопились поздравить, прослышав о
дне рождения, и всякий ждал своей очереди. Присутствие некоторых лиц заинтересовало князя, например Бурдовского; но всего удивительнее было, что среди этой компании очутился вдруг и Евгений Павлович; князь почти верить себе не хотел и чуть не испугался, увидев его.
Наконец, хотя бессовестно и непорядочно так прямо преследовать человека, но я вам прямо скажу: я пришел искать вашей дружбы, милый мой князь; вы человек бесподобнейший, то есть не лгущий на каждом шагу, а может быть, и совсем, а мне в одном
деле нужен
друг и советник, потому что я решительно теперь из числа несчастных…
Бросая ваше семя, бросая вашу «милостыню», ваше доброе
дело в какой бы то ни было форме, вы отдаете часть вашей личности и принимаете в себя часть
другой; вы взаимно приобщаетесь один к
другому; еще несколько внимания, и вы вознаграждаетесь уже знанием, самыми неожиданными открытиями.
— Нет, покамест одно только рассуждение, следующее: вот мне остается теперь месяца два-три жить, может, четыре; но, например, когда будет оставаться всего только два месяца, и если б я страшно захотел сделать одно доброе
дело, которое бы потребовало работы, беготни и хлопот, вот вроде
дела нашего доктора, то в таком случае я ведь должен бы был отказаться от этого
дела за недостатком остающегося мне времени и приискивать
другое «доброе
дело», помельче, и которое в моих средствах (если уж так будет разбирать меня на добрые
дела).
Я положил умереть в Павловске, на восходе солнца и сойдя в парк, чтобы не обеспокоить никого на даче. Мое «Объяснение» достаточно объяснит всё
дело полиции. Охотники до психологии и те, кому надо, могут вывести из него всё, что им будет угодно. Я бы не желал, однако ж, чтоб эта рукопись предана была гласности. Прошу князя сохранить экземпляр у себя и сообщить
другой экземпляр Аглае Ивановне Епанчиной. Такова моя воля. Завещаю мой скелет в Медицинскую академию для научной пользы.
Я согласен, что иначе, то есть без беспрерывного поядения
друг друга, устроить мир было никак невозможно; я даже согласен допустить, что ничего не понимаю в этом устройстве; но зато вот что я знаю наверно: если уже раз мне дали сознать, что «я есмь», то какое мне
дело до того, что мир устроен с ошибками и что иначе он не может стоять?
Если же не выдаст оружия, то я немедленно, сейчас же беру его за руки, я за одну, генерал за
другую, и сей же час пошлю известить полицию, и тогда уже
дело перейдет на рассмотрение полиции-с.
— Вот в чем всё
дело, для чего я вас позвала: я хочу сделать вам предложение быть моим
другом. Что вы так вдруг на меня уставились? — прибавила она почти с гневом.
Ну, разумеется, тут же дорогой и анекдот к случаю рассказал о том, что его тоже будто бы раз, еще в юности, заподозрили в покраже пятисот тысяч рублей, но что он на
другой же
день бросился в пламень горевшего дома и вытащил из огня подозревавшего его графа и Нину Александровну, еще бывшую в девицах.
Граф его обнял, и таким образом произошел брак его с Ниной Александровной, а на
другой же
день в пожарных развалинах нашли и шкатулку с пропавшими деньгами; была она железная, английского устройства, с секретным замком, и как-то под пол провалилась, так что никто и не заметил, и только чрез этот пожар отыскалась.
— Видите, Лукьян Тимофеич, тут страшное
дело в ошибке. Этот Фердыщенко… я бы не желал говорить про него дурного… но этот Фердыщенко… то есть, кто знает, может быть, это и он!.. Я хочу сказать, что, может быть, он и в самом
деле способнее к тому, чем… чем
другой.
Но, боже, сколько миллионов и биллионов раз повторялся мужьями целого света этот сердечный крик после их медового месяца, и кто знает, может быть, и на
другой же
день после свадьбы.