Если бы князь мог быть в эту минуту внимательнее, то он, может быть, догадался бы, что Ивану Федоровичу хочется между прочим что-то и от него выведать, или, лучше сказать, прямо и открыто о чем-то спросить его, но все не удается дотронуться до самой
главной точки.
Неточные совпадения
Самолюбивый и тщеславный до мнительности, до ипохондрии; искавший во все эти два месяца хоть какой-нибудь
точки, на которую мог бы опереться приличнее и выставить себя благороднее; чувствовавший, что еще новичок на избранной дороге и, пожалуй, не выдержит; с отчаяния решившийся наконец у себя дома, где был деспотом, на полную наглость, но не смевший решиться на это перед Настасьей Филипповной, сбивавшей его до последней минуты с толку и безжалостно державшей над ним верх; «нетерпеливый нищий», по выражению самой Настасьи Филипповны, о чем ему уже было донесено; поклявшийся всеми клятвами больно наверстать ей всё это впоследствии, и в то же время ребячески мечтавший иногда про себя свести концы и примирить все противоположности, — он должен теперь испить еще эту ужасную чашу, и,
главное, в такую минуту!
Это была та
точка долго сдерживаемого, но разразившегося, наконец, гнева, когда
главным побуждением становится немедленный бой, немедленная потребность на кого-нибудь поскорее накинуться.
Половину вы вчера от меня уже услышали: я вас считаю за самого честного и за самого правдивого человека, всех честнее и правдивее, и если говорят про вас, что у вас ум… то есть, что вы больны иногда умом, то это несправедливо; я так решила и спорила, потому что хоть вы и в самом деле больны умом (вы, конечно, на это не рассердитесь, я с высшей
точки говорю), то зато
главный ум у вас лучше, чем у них у всех, такой даже, какой им и не снился, потому что есть два ума:
главный и не
главный.
Даже с матерью обращался свысока и презрительно, несмотря на то, что сам очень хорошо понимал, что репутация и характер его матери составляли покамест
главную опорную
точку и его карьеры.
— Ни одному слову не верите, вот почему! Ведь понимаю же я, что до
главной точки дошел: старик теперь там лежит с проломленною головой, а я — трагически описав, как хотел убить и как уже пестик выхватил, я вдруг от окна убегаю… Поэма! В стихах! Можно поверить на слово молодцу! Ха-ха! Насмешники вы, господа!
Василий Иванович Суворов был вообще хороший, с образованием, ретивый, исполнительный служака, недурной администратор, особенно по части хозяйственной, но из ряда современников не выступал и никакими военными качествами не отличался. С сыном он имел очень мало общего;
главною точкою соприкосновения их характера была бережливость, даже скупость, но и то совершенно различного свойства.
Неточные совпадения
Если б он мог слышать, что говорили ее родители в этот вечер, если б он мог перенестись на
точку зрения семьи и узнать, что Кити будет несчастна, если он не женится на ней, он бы очень удивился и не поверил бы этому. Он не мог поверить тому, что то, что доставляло такое большое и хорошее удовольствие ему, а
главное ей, могло быть дурно. Еще меньше он мог бы поверить тому, что он должен жениться.
Пусть Ефим, даже и в сущности дела, был правее меня, а я глупее всего глупого и лишь ломался, но все же в самой глубине дела лежала такая
точка, стоя на которой, был прав и я, что-то такое было и у меня справедливого и,
главное, чего они никогда не могли понять.
Шлется будто бы этот проект в Петербург и, разумеется, прежде всего рассматривается с
точки зрения польз российской промышленности, имеющей, «как известно»,
главный сбыт на нижегородской ярмарке…
Впрочем, существенно вы одно запомните, что ни линии, ни
точки в вещественном мире нет; первая есть четвероугольник, а вторая все-таки круг, многоугольник, и он в чистом виде существует только в нашем уме; это — прирожденное нам понятие из мира духовного, и Сен-Мартен
главным образом хочет показать в этих цифрах, как невещественные
точка и линия сливаются с вещественными треугольником и кругом, хотя то и другие никогда не утрачивают своих различий.
Некоторые из них были присланы на долгие сроки, на десять, на двенадцать лет, а
главное, они с глубоким предубеждением смотрели на всех окружающих, видели в каторжных одно только зверство и не могли, даже не хотели, разглядеть в них ни одной доброй черты, ничего человеческого, и что тоже очень было понятно: на эту несчастную
точку зренья они были поставлены силою обстоятельств, судьбой.