Неточные совпадения
— Даром деньги на франкировку письма истратили. Гм… по крайней мере простодушны и искренны, а сие похвально! Гм… генерала же Епанчина знаем-с, собственно потому, что человек общеизвестный; да и покойного
господина Павлищева, который вас
в Швейцарии содержал, тоже знавали-с, если только это был Николай Андреевич Павлищев, потому что их два двоюродные брата.
Другой доселе
в Крыму, а Николай Андреевич, покойник, был человек почтенный и при связях, и четыре тысячи душ
в свое время имели-с…
А так как люди гораздо умнее, чем обыкновенно думают про них их
господа, то и камердинеру зашло
в голову, что тут два дела: или князь так, какой-нибудь потаскун и непременно пришел на бедность просить, или князь просто дурачок и амбиции не имеет, потому что умный князь и
с амбицией не стал бы
в передней сидеть и
с лакеем про свои дела говорить, а стало быть, и
в том и
в другом случае не пришлось бы за него отвечать?
Ровно чрез четыре года это воспитание кончилось; гувернантка уехала, а за Настей приехала одна барыня, тоже какая-то помещица и тоже соседка
господина Тоцкого по имению, но уже
в другой, далекой губернии, и взяла Настю
с собой, вследствие инструкции и полномочия от Афанасия Ивановича.
Во всяком случае, у него положено было еще прошлою весной,
в скором времени, отлично и
с достатком выдать Настасью Филипповну замуж за какого-нибудь благоразумного и порядочного
господина, служащего
в другой губернии.
Но
другие, и преимущественно кулачный
господин, хотя и не вслух, но
в сердце своем, относились к Настасье Филипповне
с глубочайшим презрением, и даже
с ненавистью, и шли к ней как на осаду.
Это не помешало, конечно, им всем, мало-помалу и
с нахальным любопытством, несмотря на страх, протесниться вслед за Рогожиным
в гостиную; но когда кулачный
господин, «проситель» и некоторые
другие заметили
в числе гостей генерала Епанчина, то
в первое мгновение до того были обескуражены, что стали даже понемногу ретироваться обратно,
в другую комнату.
— И даже, князь, вы изволили позабыть, — проскользнул вдруг между стульями неутерпевший Лебедев, чуть не
в лихорадке, — изволили позабыть-с, что одна только добрая воля ваша и беспримерная доброта вашего сердца была их принять и прослушать и что никакого они права не имеют так требовать, тем более что вы дело это уже поручили Гавриле Ардалионовичу, да и то тоже по чрезмерной доброте вашей так поступили, а что теперь, сиятельнейший князь, оставаясь среди избранных
друзей ваших, вы не можете жертвовать такою компанией для этих господ-с и могли бы всех этих
господ, так сказать, сей же час проводить
с крыльца-с, так что я,
в качестве хозяина дома,
с чрезвычайным даже удовольствием-с…
Пока он
с наслаждением засматривался на Аглаю, весело разговаривавшую
с князем N. и Евгением Павловичем, вдруг пожилой барин-англоман, занимавший «сановника»
в другом углу и рассказывавший ему о чем-то
с одушевлением, произнес имя Николая Андреевича Павлищева. Князь быстро повернулся
в их сторону и стал слушать.
Неточные совпадения
В одной прислуга, музыка, //
В другой — кормилка дюжая //
С ребенком, няня старая // И приживалка тихая, // А
в третьей —
господа:
Я хотел бы, например, чтоб при воспитании сына знатного
господина наставник его всякий день разогнул ему Историю и указал ему
в ней два места:
в одном, как великие люди способствовали благу своего отечества;
в другом, как вельможа недостойный, употребивший во зло свою доверенность и силу,
с высоты пышной своей знатности низвергся
в бездну презрения и поношения.
Левин Взял косу и стал примериваться. Кончившие свои ряды, потные и веселые косцы выходили один зa
другим на дорогу и, посмеиваясь, здоровались
с барином. Они все глядели на него, но никто ничего не говорил до тех пор, пока вышедший на дорогу высокий старик со сморщенным и безбородым лицом,
в овчинной куртке, не обратился к нему.
Всякое стеснение перед
барином уже давно исчезло. Мужики приготавливались обедать. Одни мылись, молодые ребята купались
в реке,
другие прилаживали место для отдыха, развязывали мешочки
с хлебом и оттыкали кувшинчики
с квасом. Старик накрошил
в чашку хлеба, размял его стеблем ложки, налил воды из брусницы, еще разрезал хлеба и, посыпав солью, стал на восток молиться.
Три дамы: старушка, молодая и купчиха, три
господина; один ― банкир-Немец
с перстнем на пальце,
другой ― купец
с бородой, и третий ― сердитый чиновник
в виц-мундире
с крестом на шее, очевидно, давно уже ждали.