Неточные совпадения
Князь, может быть, и ответил бы что-нибудь на ее любезные слова, но был ослеплен и поражен до
того, что не мог даже выговорить слова. Настасья Филипповна заметила это с удовольствием. В этот вечер она была в полном туалете и производила необыкновенное
впечатление. Она взяла его за руку и повела к гостям. Перед самым входом в гостиную князь вдруг остановился и с необыкновенным волнением, спеша, прошептал ей...
Между
тем тому прошло чуть не тридцать пять лет; но никогда-то я не мог оторваться, при воспоминании, от некоторого, так сказать, скребущего по сердцу
впечатления.
Одно только можно бы было заключить постороннему наблюдателю, если бы таковой тут случился: что, судя по всем вышесказанным, хотя и немногим данным, князь все-таки успел оставить в доме Епанчиных особенное
впечатление, хоть и являлся в нем всего один раз, да и
то мельком. Может быть, это было
впечатление простого любопытства, объясняемого некоторыми эксцентрическими приключениями князя. Как бы
то ни было, а
впечатление осталось.
Кроме
того, еще раз ясно обнаружилось
то необыкновенное
впечатление и
тот уже не в меру большой интерес, который возбудил и оставил по себе князь в доме Епанчиных.
На другой или на третий день после переезда Епанчиных, с утренним поездом из Москвы прибыл и князь Лев Николаевич Мышкин. Его никто не встретил в воксале; но при выходе из вагона князю вдруг померещился странный, горячий взгляд чьих-то двух глаз, в толпе, осадившей прибывших с поездом. Поглядев внимательнее, он уже ничего более не различил. Конечно, только померещилось; но
впечатление осталось неприятное. К
тому же князь и без
того был грустен и задумчив и чем-то казался озабоченным.
Пока он подводил князя к креслам и усаживал его к столу,
тот случайно обернулся к нему и остановился под
впечатлением чрезвычайно странного и тяжелого его взгляда.
— А насчет веры, — начал он, улыбнувшись (видимо не желая так оставлять Рогожина) и, кроме
того, оживляясь под
впечатлением одного внезапного воспоминания, — насчет веры я, на прошлой неделе, в два дня четыре разные встречи имел.
Я, брат, тогда под самым сильным
впечатлением был всего
того, что так и хлынуло на меня на Руси; ничего-то я в ней прежде не понимал, точно бессловесный рос, и как-то фантастически вспоминал о ней в эти пять лет за границей.
Первое неприятное
впечатление Лизаветы Прокофьевны у князя — было застать кругом него целую компанию гостей, не говоря уже о
том, что в этой компании были два-три лица ей решительно ненавистные; второе — удивление при виде совершенно на взгляд здорового, щеголевато одетого и смеющегося молодого человека, ступившего им навстречу, вместо умирающего на смертном одре, которого она ожидала найти.
Князь заметил (а он замечал теперь всё быстро и жадно и даже, может, и
то, чего совсем не было), что штатское платье Евгения Павловича производило всеобщее и какое-то необыкновенно сильное удивление, до
того, что даже все остальные
впечатления на время забылись и изгладились.
Тема завязавшегося разговора, казалось, была не многим по сердцу; разговор, как можно было догадаться, начался из-за нетерпеливого спора и, конечно, всем бы хотелось переменить сюжет, но Евгений Павлович, казалось,
тем больше упорствовал и не смотрел на
впечатление; приход князя как будто возбудил его еще более. Лизавета Прокофьевна хмурилась, хотя и не всё понимала. Аглая, сидевшая в стороне, почти в углу, не уходила, слушала и упорно молчала.
Несколько раз припоминал он в эти шесть месяцев
то первое ощущение, которое произвело на него лицо этой женщины, еще когда он увидал его только на портрете; но даже во
впечатлении от портрета, припоминал он, было слишком много тяжелого.
Если бы, любя женщину более всего на свете или предвкушая возможность такой любви, вдруг увидеть ее на цепи, за железною решеткой, под палкой смотрителя, —
то такое
впечатление было бы несколько сходно с
тем, что ощутил теперь князь.
Рогожин, видимо, понимал
впечатление, которое производил; но хоть он и сбивался вначале, говорил как бы с видом какой-то заученной развязности, но князю скоро показалось, что в нем не было ничего заученного и даже никакого особенного смущения: если была какая неловкость в его жестах и разговоре,
то разве только снаружи; в душе этот человек не мог измениться.
Но когда я, в марте месяце, поднялся к нему наверх, чтобы посмотреть, как они там „заморозили“, по его словам, ребенка, и нечаянно усмехнулся над трупом его младенца, потому что стал опять объяснять Сурикову, что он „сам виноват“,
то у этого сморчка вдруг задрожали губы, и он, одною рукой схватив меня за плечо, другою показал мне дверь и тихо,
то есть чуть не шепотом, проговорил мне: „Ступайте-с!“ Я вышел, и мне это очень понравилось, понравилось тогда же, даже в
ту самую минуту, как он меня выводил; но слова его долго производили на меня потом, при воспоминании, тяжелое
впечатление какой-то странной, презрительной к нему жалости, которой бы я вовсе не хотел ощущать.
Вы усмехаетесь нелепости вашего сна и чувствуете в
то же время, что в сплетении этих нелепостей заключается какая-то мысль, но мысль уже действительная, нечто принадлежащее к вашей настоящей жизни, нечто существующее и всегда существовавшее в вашем сердце; вам как будто было сказано вашим сном что-то новое, пророческое, ожидаемое вами;
впечатление ваше сильно, оно радостное или мучительное, но в чем оно заключается и что было сказано вам — всего этого вы не можете ни понять, ни припомнить.
Если бы князь не был в
то время слишком отвлечен и занят другими важными для него
впечатлениями,
то он мог бы скоро заметить, что и в следовавшие затем два дня Лебедев не только не представил ему никаких разъяснений, но даже, напротив, как бы сам избегал почему-то встречи с ним.
— Побоялся лично обеспокоить, князь, при ваших личных и, может быть, чрезвычайных, так сказать,
впечатлениях; а кроме
того, я и сам-то-с принял вид, что как бы и не находил ничего. Бумажник развернул, осмотрел, потом закрыл да и опять под стул положил.
Он проснулся в девятом часу, с головною болью, с беспорядком в мыслях, с странными
впечатлениями. Ему ужасно почему-то захотелось видеть Рогожина; видеть и много говорить с ним, — о чем именно, он и сам не знал; потом он уже совсем решился было пойти зачем-то к Ипполиту. Что-то смутное было в его сердце, до
того, что приключения, случившиеся с ним в это утро, произвели на него хотя и чрезвычайно сильное, но все-таки какое-то неполное
впечатление. Одно из этих приключений состояло в визите Лебедева.
Князь почувствовал, что это было одно из
тех впечатлений, которые остаются навсегда и составляют перелом в жизни юноши навеки.