Неточные совпадения
Под словом «всё знают» нужно разуметь, впрочем, область довольно ограниченную: где служит такой-то? с кем он знаком, сколько у него состояния, где
был губернатором, на ком женат, сколько взял за женой, кто ему двоюродным братом приходится, кто троюродным и т. д., и т. д., и все в этом
роде.
— О, еще бы! — тотчас же ответил князь, — князей Мышкиных теперь и совсем нет, кроме меня; мне кажется, я последний. А что касается до отцов и дедов, то они у нас и однодворцами бывали. Отец мой
был, впрочем, армии подпоручик, из юнкеров. Да вот не знаю, каким образом и генеральша Епанчина очутилась тоже из княжон Мышкиных, тоже последняя в своем
роде…
Ан та самая Настасья Филипповна и
есть, чрез которую ваш родитель вам внушить пожелал калиновым посохом, а Настасья Филипповна
есть Барашкова, так сказать, даже знатная барыня, и тоже в своем
роде княжна, а знается с некоим Тоцким, с Афанасием Ивановичем, с одним исключительно, помещиком и раскапиталистом, членом компаний и обществ, и большую дружбу на этот счет с генералом Епанчиным ведущие…
Генеральша
была из княжеского
рода Мышкиных,
рода хотя и не блестящего, но весьма древнего, и за свое происхождение весьма уважала себя.
Еще в очень молодых летах своих генеральша умела найти себе, как урожденная княжна и последняя в
роде, а может
быть и по личным качествам, некоторых очень высоких покровительниц.
Правда, все три
были только Епанчины, но по матери
роду княжеского, с приданым не малым, с родителем, претендующим впоследствии, может
быть, и на очень высокое место, и, что тоже довольно важно, — все три
были замечательно хороши собой, не исключая и старшей, Александры, которой уже минуло двадцать пять лет.
Хотя князь
был и дурачок, — лакей уж это решил, — но все-таки генеральскому камердинеру показалось наконец неприличным продолжать долее разговор от себя с посетителем, несмотря на то, что князь ему почему-то нравился, в своем
роде, конечно. Но с другой точки зрения он возбуждал в нем решительное и грубое негодование.
Генеральша
была ревнива к своему происхождению. Каково же ей
было, прямо и без приготовления, услышать, что этот последний в
роде князь Мышкин, о котором она уже что-то слышала, не больше как жалкий идиот и почти что нищий, и принимает подаяние на бедность. Генерал именно бил на эффект, чтобы разом заинтересовать, отвлечь все как-нибудь в другую сторону.
— Напротив, даже очень мило воспитан и с прекрасными манерами. Немного слишком простоват иногда… Да вот он и сам! Вот-с, рекомендую, последний в
роде князь Мышкин, однофамилец и, может
быть, даже родственник, примите, обласкайте. Сейчас пойдут завтракать, князь, так сделайте честь… А я уж, извините, опоздал, спешу…
К этим результатам клонилось первоначально и всё воспитание Настасьи Филипповны, по программе Тоцкого, который в этом
роде был очень понимающий человек; но, увы! результаты оказались странные.
— Положим. Но ведь возможности не
было, чтобы вы так рассказали, что стало похоже на правду и вам поверили? А Гаврила Ардалионович совершенно справедливо заметил, что чуть-чуть послышится фальшь, и вся мысль игры пропадает. Правда возможна тут только случайно, при особого
рода хвастливом настроении слишком дурного тона, здесь немыслимом и совершенно неприличном.
Одним словом, Фердыщенко совершенно не выдержал и вдруг озлобился, даже до забвения себя, перешел чрез мерку; даже всё лицо его покривилось. Как ни странно, но очень могло
быть, что он ожидал совершенно другого успеха от своего рассказа. Эти «промахи» дурного тона и «хвастовство особого
рода», как выразился об этом Тоцкий, случались весьма часто с Фердыщенком и
были совершенно в его характере.
В этом же
роде несколько нравоучительных и напутственных слов произнесено
было и другими двумя собеседниками из гостей Настасьи Филипповны, рассудившими пройти несколько пешком.
— Знаете, Афанасий Иванович, это, как говорят, у японцев в этом
роде бывает, — говорил Иван Петрович Птицын, — обиженный там будто бы идет к обидчику и говорит ему: «Ты меня обидел, за это я пришел распороть в твоих глазах свой живот», и с этими словами действительно распарывает в глазах обидчика свой живот и чувствует, должно
быть, чрезвычайное удовлетворение, точно и в самом деле отмстил. Странные бывают на свете характеры, Афанасий Иванович!
— А вы думаете, что и тут в этом
роде было, — ответил с улыбкой Афанасий Иванович, — гм!
Это
была тоже довольно гордая женщина, в своем только
роде, несмотря на то что завела дружбу там, откуда ее брата почти выгнали.
Генеральша на это отозвалась, что в этом
роде ей и Белоконская пишет, и что «это глупо, очень глупо; дурака не вылечишь», резко прибавила она, но по лицу ее видно
было, как она рада
была поступкам этого «дурака». В заключение всего генерал заметил, что супруга его принимает в князе участие точно как будто в родном своем сыне, и что Аглаю она что-то ужасно стала ласкать; видя это, Иван Федорович принял на некоторое время весьма деловую осанку.
Это
был некто Евгений Павлович Р., человек еще молодой, лет двадцати восьми, флигель-адъютант, писаный красавец собой, «знатного
рода», человек остроумный, блестящий, «новый», «чрезмерного образования» и — какого-то уж слишком неслыханного богатства.
— Ни-ни-ни! Типун, типун… — ужасно испугался вдруг Лебедев и, бросаясь к спавшему на руках дочери ребенку, несколько раз с испуганным видом перекрестил его. — Господи, сохрани, господи, предохрани! Это собственный мой грудной ребенок, дочь Любовь, — обратился он к князю, — и рождена в законнейшем браке от новопреставленной Елены, жены моей, умершей в
родах. А эта пигалица
есть дочь моя Вера, в трауре… А этот, этот, о, этот…
Но последний в
роде барский отпрыск
был идиот.
— Это-то, кажется,
было; ветреник! Но, впрочем, если
было, то уж очень давно, еще прежде, то
есть года два-три. Ведь он еще с Тоцким
был знаком. Теперь же
быть ничего не могло в этом
роде, на ты они не могли
быть никогда! Сами знаете, что и ее всё здесь не
было; нигде не
было. Многие еще и не знают, что она опять появилась. Экипаж я заметил дня три, не больше.
Но если Ганя и в самом деле ждал целого
рода нетерпеливых вопросов, невольных сообщений, дружеских излияний, то он, конечно, очень ошибся. Во все двадцать минут его посещения князь
был даже очень задумчив, почти рассеян. Ожидаемых вопросов, или, лучше сказать, одного главного вопроса, которого ждал Ганя,
быть не могло. Тогда и Ганя решился говорить с большою выдержкой. Он, не умолкая, рассказывал все двадцать минут, смеялся, вел самую легкую, милую и быструю болтовню, но до главного не коснулся.
Генерал долго еще продолжал в этом
роде, но слова его
были удивительно бессвязны. Видно
было, что он потрясен и смущен чрезвычайно чем-то до крайности ему непонятным.
Что же касается до Лизаветы Прокофьевны, то она, как уже объяснено выше,
была и
роду хорошего, хотя у нас на
род смотрят не очень, если при этом нет необходимых связей.
На столе горел такой же железный ночник с сальною свечкой, как и в той комнате, а на кровати пищал крошечный ребенок, всего, может
быть, трехнедельный, судя по крику; его «переменяла», то
есть перепеленывала, больная и бледная женщина, кажется, молодая, в сильном неглиже и, может
быть, только что начинавшая вставать после
родов; но ребенок не унимался и кричал, в ожидании тощей груди.
Когда же, например, самая сущность некоторых ординарных лиц именно заключается в их всегдашней и неизменной ординарности, или, что еще лучше, когда, несмотря на все чрезвычайные усилия этих лиц выйти во что бы ни стало из колеи обыкновенности и рутины, они все-таки кончают тем, что остаются неизменно и вечно одною только рутиной, тогда такие лица получают даже некоторую своего
рода и типичность, — как ординарность, которая ни за что не хочет остаться тем, что она
есть, и во что бы то ни стало хочет стать оригинальною и самостоятельною, не имея ни малейших средств к самостоятельности.
Правда, и она
была из числа «обыкновенных» людей, мечтающих об оригинальности, но зато она очень скоро успела сознать, что в ней нет ни капли особенной оригинальности, и горевала об этом не слишком много, — кто знает, может
быть, из особого
рода гордости.
И прежде бывали с ним случаи внезапной блажни, в этом же
роде, хотя и довольно редко, потому что, вообще говоря, это
был человек очень смирный и с наклонностями почти добрыми.
Но великодушная борьба с беспорядком обыкновенно продолжалась недолго; генерал
был тоже человек слишком «порывчатый», хотя и в своем
роде; он обыкновенно не выносил покаянного и праздного житья в своем семействе и кончал бунтом; впадал в азарт, в котором сам, может
быть, в те же самые минуты и упрекал себя, но выдержать не мог: ссорился, начинал говорить пышно и красноречиво, требовал безмерного и невозможного к себе почтения и в конце концов исчезал из дому, иногда даже на долгое время.
А если, может
быть, и хорошо (что тоже возможно), то чем же опять хорошо?» Сам отец семейства, Иван Федорович,
был, разумеется, прежде всего удивлен, но потом вдруг сделал признание, что ведь, «ей-богу, и ему что-то в этом же
роде всё это время мерещилось, нет-нет и вдруг как будто и померещится!» Он тотчас же умолк под грозным взглядом своей супруги, но умолк он утром, а вечером, наедине с супругой, и принужденный опять говорить, вдруг и как бы с особенною бодростью выразил несколько неожиданных мыслей: «Ведь в сущности что ж?..» (Умолчание.) «Конечно, всё это очень странно, если только правда, и что он не спорит, но…» (Опять умолчание.) «А с другой стороны, если глядеть на вещи прямо, то князь, ведь, ей-богу, чудеснейший парень, и… и, и — ну, наконец, имя же, родовое наше имя, всё это
будет иметь вид, так сказать, поддержки родового имени, находящегося в унижении, в глазах света, то
есть, смотря с этой точки зрения, то
есть, потому… конечно, свет; свет
есть свет; но всё же и князь не без состояния, хотя бы только даже и некоторого.
— Нельзя
будет; я уверен, что я от страха заговорю и от страха разобью вазу. Может
быть, я упаду на гладком полу, или что-нибудь в этом
роде выйдет, потому что со мной уж случалось; мне это
будет сниться всю ночь сегодня; зачем вы заговорили!
Одним из представителей этого среднего
рода людей
был в этот вечер один техник, полковник, серьезный человек, весьма близкий приятель князю Щ., и им же введенный к Епанчиным, человек, впрочем, в обществе молчаливый и носивший на большом указательном пальце правой руки большой и видный перстень, по всей вероятности, пожалованный.
Но покровительство литераторам
было в ней такого же
рода манией, как пышно одеваться.
Так или этак, а дело
было решительное, окончательное. Нет, князь не считал Аглаю за барышню или за пансионерку; он чувствовал теперь, что давно уже боялся, и именно чего-нибудь в этом
роде; но для чего она хочет ее видеть? Озноб проходил по всему телу его; опять он
был в лихорадке.
Но подобно тому французу-семинаристу, о котором только что напечатан
был анекдот и который нарочно допустил посвятить себя в сан священника, нарочно сам просил этого посвящения, исполнил все обряды, все поклонения, лобызания, клятвы и пр., чтобы на другой же день публично объявить письмом своему епископу, что он, не веруя в бога, считает бесчестным обманывать народ и кормиться от него даром, а потому слагает с себя вчерашний сан, а письмо свое печатает в либеральных газетах, — подобно этому атеисту, сфальшивил будто бы в своем
роде и князь.
И вот, если бы спросили у нас разъяснения, — не насчет нигилистических оттенков события, а просто лишь насчет того, в какой степени удовлетворяет назначенная свадьба действительным желаниям князя, в чем именно состоят в настоящую минуту эти желания, как именно определить состояние духа нашего героя в настоящий момент, и пр., и пр. в этом же
роде, — то мы, признаемся,
были бы в большом затруднении ответить.