Неточные совпадения
Ни малейшего нарушения, ни малейшего колебания не могло
быть допущено в том, что всею жизнью устанавливалось и приняло такую
прекрасную форму.
— Напротив, даже очень мило воспитан и с
прекрасными манерами. Немного слишком простоват иногда… Да вот он и сам! Вот-с, рекомендую, последний в роде князь Мышкин, однофамилец и, может
быть, даже родственник, примите, обласкайте. Сейчас пойдут завтракать, князь, так сделайте честь… А я уж, извините, опоздал, спешу…
У вас, Александра Ивановна, лицо тоже
прекрасное и очень милое, но, может
быть, у вас
есть какая-нибудь тайная грусть; душа у вас, без сомнения, добрейшая, но вы не веселы.
— Не понимаю вас, Афанасий Иванович; вы действительно совсем сбиваетесь. Во-первых, что такое «при людях»? Разве мы не в
прекрасной интимной компании? И почему «пети-жё»? Я действительно хотела рассказать свой анекдот, ну, вот и рассказала; не хорош разве? И почему вы говорите, что «не серьезно»? Разве это не серьезно? Вы слышали, я сказала князю: «как скажете, так и
будет»; сказал бы да, я бы тотчас же дала согласие, но он сказал нет, и я отказала. Тут вся моя жизнь на одном волоске висела; чего серьезнее?
Дам
было только две: Дарья Алексеевна, барыня бойкая и видавшая всякие виды и которую трудно
было сконфузить, и
прекрасная, но молчаливая незнакомка.
Молодой человек, сопровождавший генерала,
был лет двадцати восьми, высокий, стройный, с
прекрасным и умным лицом, с блестящим, полным остроумия и насмешки взглядом больших черных глаз.
Припоминая потом всю эту минуту, князь долго в чрезвычайном смущении мучился одним неразрешимым для него вопросом: как можно
было соединить такое истинное,
прекрасное чувство с такою явною и злобною насмешкой?
— Евгений Павлыч! Это ты? — крикнул вдруг звонкий,
прекрасный голос, от которого вздрогнул князь и, может
быть, еще кто-нибудь. — Ну, как я рада, что наконец разыскала! Я послала к тебе в город нарочного; двух! Целый день тебя ищут!
А наши няньки, закачивая детей, спокон веку причитывают и припевают: «
Будешь в золоте ходить, генеральский чин носить!» Итак, даже у наших нянек чин генерала считался за предел русского счастья и, стало
быть,
был самым популярным национальным идеалом спокойного,
прекрасного блаженства.
Дача Епанчиных
была роскошная дача, во вкусе швейцарской хижины, изящно убранная со всех сторон цветами и листьями. Со всех сторон ее окружал небольшой, но
прекрасный цветочный сад. Сидели все на террасе, как и у князя; только терраса
была несколько обширнее и устроена щеголеватее.
— Я вижу, что вам, может
быть, за меня всех стыднее, Евгений Павлович; вы краснеете, это черта
прекрасного сердца. Я сейчас уйду,
будьте уверены.
Князь высказал свою фразу из прописей в твердой уверенности, что она произведет
прекрасное действие. Он как-то инстинктивно догадался, что какою-нибудь подобною, пустозвонною, но приятною, фразой, сказанною кстати, можно вдруг покорить и умирить душу такого человека и особенно в таком положении, как генерал. Во всяком случае, надо
было отпустить такого гостя с облегченным сердцем, и в том
была задача.
— Простите глупую, дурную, избалованную девушку (она взяла его за руку) и
будьте уверены, что все мы безмерно вас уважаем. А если я осмелилась обратить в насмешку ваше
прекрасное… доброе простодушие, то простите меня как ребенка за шалость; простите, что я настаивала на нелепости, которая, конечно, не может иметь ни малейших последствий…
Кроме Белоконской и «старичка сановника», в самом деле важного лица, кроме его супруги, тут
был, во-первых, один очень солидный военный генерал, барон или граф, с немецким именем, — человек чрезвычайной молчаливости, с репутацией удивительного знания правительственных дел и чуть ли даже не с репутацией учености, — один из тех олимпийцев-администраторов, которые знают всё, «кроме разве самой России», человек, говорящий в пять лет по одному «замечательному по глубине своей» изречению, но, впрочем, такому, которое непременно входит в поговорку и о котором узнается даже в самом чрезвычайном кругу; один из тех начальствующих чиновников, которые обыкновенно после чрезвычайно продолжительной (даже до странности) службы, умирают в больших чинах, на
прекрасных местах и с большими деньгами, хотя и без больших подвигов и даже с некоторою враждебностью к подвигам.
— Что превосходнейший человек, то вы правы, — внушительно, и уже не улыбаясь, произнес Иван Петрович, — да, да… это
был человек
прекрасный!
Прекрасный и достойный, — прибавил он, помолчав. — Достойный даже, можно сказать, всякого уважения, — прибавил он еще внушительнее после третьей остановки, — и… и очень даже приятно видеть с вашей стороны…
Рассказывали, будто он нарочно ждал торжественного званого вечера у родителей своей невесты, на котором он
был представлен весьма многим значительным лицам, чтобы вслух и при всех заявить свой образ мыслей, обругать почтенных сановников, отказаться от своей невесты публично и с оскорблением и, сопротивляясь выводившим его слугам, разбить
прекрасную китайскую вазу.
— Потому оно, брат, — начал вдруг Рогожин, уложив князя на левую лучшую подушку и протянувшись сам с правой стороны, не раздеваясь и закинув обе руки за голову, — ноне жарко, и, известно, дух… Окна я отворять боюсь; а
есть у матери горшки с цветами, много цветов, и
прекрасный от них такой дух; думал перенести, да Пафнутьевна догадается, потому она любопытная.
Неточные совпадения
Хлестаков. Для такой
прекрасной особы, как вы. Осмелюсь ли
быть так счастлив, чтобы предложить вам стул? Но нет, вам должно не стул, а трон.
Чем далее лилась песня, тем ниже понуривались головы головотяпов. «
Были между ними, — говорит летописец, — старики седые и плакали горько, что сладкую волю свою прогуляли;
были и молодые, кои той воли едва отведали, но и те тоже плакали. Тут только познали все, какова такова
прекрасная воля
есть». Когда же раздались заключительные стихи песни:
Каким образом об этих сношениях
было узнано — это известно одному богу; но кажется, что сам Наполеон разболтал о том князю Куракину во время одного из своих petits levе́s. [Интимных утренних приемов (франц.).] И вот в одно
прекрасное утро Глупов
был изумлен, узнав, что им управляет не градоначальник, а изменник, и что из губернии едет особенная комиссия ревизовать его измену.
Вообще Михайлов своим сдержанным и неприятным, как бы враждебным, отношением очень не понравился им, когда они узнали его ближе. И они рады
были, когда сеансы кончились, в руках их остался
прекрасный портрет, а он перестал ходить. Голенищев первый высказал мысль, которую все имели, именно, что Михайлов просто завидовал Вронскому.
— Ну что за охота спать! — сказал Степан Аркадьич, после выпитых за ужином нескольких стаканов вина пришедший в свое самое милое и поэтическое настроение. — Смотри, Кити, — говорил он, указывая на поднимавшуюся из-за лип луну, — что за прелесть! Весловский, вот когда серенаду. Ты знаешь, у него славный голос, мы с ним спелись дорогой. Он привез с собою
прекрасные романсы, новые два. С Варварой Андреевной бы
спеть.