— Не поминайте меня лихом, Иван Андреич. Забыть прошлого, конечно, нельзя, оно слишком грустно, и я не затем пришел сюда, чтобы извиняться или уверять, что я не виноват. Я действовал искренно и не изменил своих убеждений с тех пор… Правда, как вижу теперь, к великой моей радости, я ошибся относительно вас, но ведь спотыкаются и на ровной дороге, и такова уж человеческая судьба: если не
ошибаешься в главном, то будешь ошибаться в частностях. Никто не знает настоящей правды.
Неточные совпадения
Главное, я тогда еще не знал наверно, что Афердов — вор; я тогда еще и фамилию его не знал, так что
в ту минуту действительно мог подумать, что я
ошибся и что эти три сторублевые не были
в числе тех, которые мне сейчас отсчитали.
Утро чудесное, море синее, как
в тропиках, прозрачное; тепло, хотя не так, как
в тропиках, но, однако ж, так, что
в байковом пальто сносно ходить по палубе. Мы шли все
в виду берега.
В полдень оставалось миль десять до места; все вышли, и я тоже, наверх смотреть, как будем входить
в какую-то бухту, наше временное пристанище.
Главное только усмотреть вход, а
в бухте
ошибиться нельзя: промеры показаны.
— Видите, — запутывался и всё более и более нахмуривался князь, расхаживая взад и вперед по комнате и стараясь не взглядывать на Лебедева, — мне дали знать… мне сказали про господина Фердыщенка, что будто бы он, кроме всего, такой человек, при котором надо воздерживаться и не говорить ничего… лишнего, — понимаете? Я к тому, что, может быть, и действительно он был способнее, чем другой… чтобы не
ошибиться, — вот
в чем
главное, понимаете?
Но если Ганя и
в самом деле ждал целого рода нетерпеливых вопросов, невольных сообщений, дружеских излияний, то он, конечно, очень
ошибся. Во все двадцать минут его посещения князь был даже очень задумчив, почти рассеян. Ожидаемых вопросов, или, лучше сказать, одного
главного вопроса, которого ждал Ганя, быть не могло. Тогда и Ганя решился говорить с большою выдержкой. Он, не умолкая, рассказывал все двадцать минут, смеялся, вел самую легкую, милую и быструю болтовню, но до
главного не коснулся.
Дорожа всего более своим спокойствием, она не занималась хозяйством, говоря, что
в нем ничего не смыслит, и определила
главным управителем дворового своего человека, Михайла Максимова, но она нисколько
в нем не
ошибалась и не вверялась ему, как думали другие.