Неточные совпадения
Из начальства в казарме оставался только один инвалид,
о котором я уже
упоминал прежде.
Два из них уже были пожилые, но третий, Алей, […Алей… — В письме к брату по выходе из каторги Достоевский
упоминает о молодом черкесе, «присланном в каторгу за разбой», очевидно,
о том же Алее, которого он учил русскому языку и грамоте.] был не более двадцати двух лет, а на вид еще моложе.
Это был тот самый контрабандист, высокий, здоровый малый,
о котором уже я
упоминал; трус до всего, особенно до розог, смирный, безответный, ласковый со всеми, ни с кем никогда не поссорившийся, но который не мог не проносить вина, несмотря на всю свою трусость, по страсти к контрабанде.
В черновых записях Достоевского к «Преступлению и наказанию» Свидригайлов первоначально именовался Аристовым.]
о котором уже я отчасти
упоминал, говоря, что он переносил нашему плац-майору все, что делается в остроге, и был дружен с его денщиком Федькой.
И потому, несмотря на все мелочные заботы
о своем устройстве в казарме,
о которых я уже
упоминал и в которые вовлекал меня по преимуществу Аким Акимыч, несмотря на то, что они несколько и развлекали меня, — страшная, ядущая тоска всё более и более меня мучила.
Этот Лука Кузьмич был тот самый маленький, тоненький, с востреньким носиком, молоденький арестантик нашей казармы, из хохлов,
о котором уже как-то и
упоминал я.
Всех больше радовался и суетился из нашей казармы Исай Фомич Бумштейн, каторжный из евреев,
о котором уже я
упоминал в четвертой главе моего рассказа.
Этот больной был чахоточный, лежавший напротив меня по фамильи Устьянцев, из подсудимых солдат, тот самый, который, испугавшись наказания, выпил крышку вина, крепко настояв в нем табаку, и тем нажил себе чахотку;
о нем я уже
упоминал как-то прежде.
Я
упоминал, впрочем, и
о таких, которые сами просились скорее на выписку еще с не зажившей от первых палок спиной, чтоб выходить остальные удары и окончательно выйти из-под суда; а содержание под судом, на абвахте, конечно, для всех несравненно хуже каторги.
Сошедший с ума, зачитавшийся Библии арестант,
о котором я уже
упоминал и который бросился с кирпичом на майора, вероятно тоже был из отчаявшихся, из тех, кого покинула последняя надежда; а так как совершенно без надежды жить невозможно, то он и выдумал себе исход в добровольном, почти искусственном мученичестве.
Разойдясь с Б-м, так случилось, что я тотчас же должен был разойтись и с Т-ским, тем самым молодым человеком,
о котором я
упоминал в предыдущей главе, рассказывая
о нашей претензии.
Этот Ж-кий был тот самый вечно молившийся богу старик,
о котором я уже
упоминал.
Летом, в июле, за два месяца до поездки в Петербург и когда я уже стал совершенно свободен, Марья Ивановна попросила меня съездить в Троицкий посад к одной старой поселившейся там девице с одним поручением — весьма неинтересным, чтобы
упоминать о нем в подробности.
Гагин сообщил мне свои планы на будущее: владея порядочным состоянием и ни от кого не завися, он хотел посвятить себя живописи и только сожалел о том, что поздно хватился за ум и много времени потратил по-пустому; я также
упомянул о моих предположениях, да, кстати, поверил ему тайну моей несчастной любви.
Неточные совпадения
Выше я
упомянул, что у градоначальников, кроме прав, имеются еще и обязанности."Обязанности!" —
о, сколь горькое это для многих градоначальников слово!
Еще во времена Бородавкина летописец
упоминает о некотором Ионке Козыре, который, после продолжительных странствий по теплым морям и кисельным берегам, возвратился в родной город и привез с собой собственного сочинения книгу под названием:"Письма к другу
о водворении на земле добродетели". Но так как биография этого Ионки составляет драгоценный материал для истории русского либерализма, то читатель, конечно, не посетует, если она будет рассказана здесь с некоторыми подробностями.
О личности Двоекурова «Глуповский летописец»
упоминает три раза: в первый раз в «краткой описи градоначальникам», во второй — в конце отчета
о смутном времени и в третий — при изложении истории глуповского либерализма (см. описание градоначальствования Угрюм-Бурчеева).
Даже летописец не без иронии
упоминает об этом обстоятельстве:"Много лет выводил он (Двоекуров) хитроумное сие здание, а
о том не догадался, что строит на песце".
Мадам Шталь говорила с Кити как с милым ребенком, на которого любуешься, как на воспоминание своей молодости, и только один раз
упомянула о том, что во всех людских горестях утешение дает лишь любовь и вера и что для сострадания к нам Христа нет ничтожных горестей, и тотчас же перевела разговор на другое.