Неточные совпадения
Но это были не личности, а
гнев за то, что в Скуратове не было выдержки, не было строгого напускного вида собственного достоинства, которым заражена была вся каторга до педантства, одним
словом за то, что он был, по их же выражению, «бесполезный» человек.
С тобою древле, о всесильный, // Могучий состязаться мнил, // Безумной гордостью обильный; // Но ты, господь, его смирил. // Ты рек: я миру жизнь дарую, // Я смертью землю наказую, // На всё подъята длань моя. // Я также, рек он, жизнь дарую, // И также смертью наказую: // С тобою, боже, равен я. // Но смолкла похвальба порока // От
слова гнева твоего: // Подъемлю солнце я с востока; // С заката подыми его!
«Бог должен стать человеком, человек — Богом, небо должно стать единым с землей, земля должна стать небом» [См. там же, т. IV. «De Signatura Rerum», с. 374.]. «Адам был создан Словом Божьим, но пал из Божьего Слова Любви в Божье
Слово Гнева: тогда из благости снова разбудил Бог свое возлюбленное Слово глубочайшего смирения, любви и милосердия в Адамовом образе гнева и ввел великое сущее (ens) любви в сущее (ens) разбуженного гнева и преобразил во Христе гневного Адама в святого» [См. там же, т. V. «Mysterium magnum», с. 133–134.]. «Так Христос стал Богочеловеком, а Адам и Авраам во Христе стал Богочеловеком;
Неточные совпадения
Ответа нет. Он вновь посланье: // Второму, третьему письму // Ответа нет. В одно собранье // Он едет; лишь вошел… ему // Она навстречу. Как сурова! // Его не видят, с ним ни
слова; // У! как теперь окружена // Крещенским холодом она! // Как удержать негодованье // Уста упрямые хотят! // Вперил Онегин зоркий взгляд: // Где, где смятенье, состраданье? // Где пятна слез?.. Их нет, их нет! // На сем лице лишь
гнева след…
Он играл голосом и
словами с тонким, отлично разработанным искусством талантливого лицедея, удивляя обилием неожиданных интонаций, певучестью
слов, которыми он красиво облекал иронию и печаль, тихий
гнев и лирическое сознание безнадежности бытия.
Клим вдруг испугался ее
гнева, он плохо понимал, что она говорит, и хотел только одного: остановить поток ее
слов, все более резких и бессвязных. Она уперлась пальцем в лоб его, заставила поднять голову и, глядя в глаза, спросила:
Гнев и печаль, вера и гордость посменно звучат в его
словах, знакомых Климу с детства, а преобладает в них чувство любви к людям; в искренности этого чувства Клим не смел, не мог сомневаться, когда видел это удивительно живое лицо, освещаемое изнутри огнем веры.
Темнота легко подсказывала злые
слова, Самгин снизывал их одно с другим, и ему была приятна работа возбужденного чувства, приятно насыщаться
гневом. Он чувствовал себя сильным и, вспоминая
слова жены, говорил ей: