Неточные совпадения
Это дикое любопытство, с которым оглядывали меня мои новые товарищи-каторжники, усиленная их суровость с новичком из дворян, вдруг появившимся в их корпорации, суровость, иногда доходившая чуть не до ненависти, — все это до того измучило меня, что я сам желал уж поскорее работы, чтоб
только поскорее узнать и изведать все мое бедствие
разом, чтоб начать
жить, как и все они, чтоб войти со всеми поскорее в одну колею.
Раз, один
только раз в жизни он попробовал
пожить своим умом — и попал в каторгу.
Неточные совпадения
— А мы
живем и ничего не знаем, — сказал
раз Вронский пришедшему к ним поутру Голенищеву. — Ты видел картину Михайлова? — сказал он, подавая ему
только что полученную утром русскую газету и указывая на статью о русском художнике, жившем в том же городе и окончившем картину, о которой давно ходили слухи и которая вперед была куплена. В статье были укоры правительству и Академии за то, что замечательный художник был лишен всякого поощрения и помощи.
— Я на это тебе
только одно скажу: трудно поверить, чтобы человек, который, несмотря на свои шестьдесят лет, зиму и лето ходит босой и, не снимая, носит под платьем вериги в два пуда весом и который не
раз отказывался от предложений
жить спокойно и на всем готовом, — трудно поверить, чтобы такой человек все это делал
только из лени.
Не явилась тоже и одна тонная дама с своею «перезрелою девой», дочерью, которые хотя и
проживали всего
только недели с две в нумерах у Амалии Ивановны, но несколько уже
раз жаловались на шум и крик, подымавшийся из комнаты Мармеладовых, особенно когда покойник возвращался пьяный домой, о чем, конечно, стало уже известно Катерине Ивановне, через Амалию же Ивановну, когда та, бранясь с Катериной Ивановной и грозясь прогнать всю семью, кричала во все горло, что они беспокоят «благородных жильцов, которых ноги не стоят».
Каждый
раз, когда он думал о большевиках, — большевизм олицетворялся пред ним в лице коренастого, спокойного Степана Кутузова. За границей существовал основоположник этого учения, но Самгин все еще продолжал называть учение это фантастической системой фраз, а Владимира Ленина мог представить себе
только как интеллигента, книжника, озлобленного лишением права
жить на родине, и скорее голосом, чем реальным человеком.
— Да, да, — повторял он, — я тоже жду утра, и мне скучна ночь, и я завтра пошлю к вам не за делом, а чтоб
только произнести лишний
раз и услыхать, как раздастся ваше имя, узнать от людей какую-нибудь подробность о вас, позавидовать, что они уж вас видели… Мы думаем, ждем,
живем и надеемся одинаково. Простите, Ольга, мои сомнения: я убеждаюсь, что вы любите меня, как не любили ни отца, ни тетку, ни…