Неточные совпадения
Скажу более:
князь произвел, в некотором смысле, переворот в нашем городе.
Разумеется, прежде всего нужно объяснить: что удивительного в том, что в город въехал
князь К. и остановился у Марьи Александровны, — а для этого, конечно, нужно
сказать несколько слов и о самом
князе К. Так я и сделаю.
Начну с того, что
князь К. был еще не бог знает какой старик, а между тем, смотря на него, невольно приходила мысль, что он сию минуту развалится: до того он обветшал, или, лучше
сказать, износился.
Я его спасаю, уговариваю заехать к общему другу нашему, многоуважаемой Марье Александровне; он говорит про вас, что вы очаровательнейшая дама из всех, которых он когда-нибудь знал, и вот мы здесь, а
князь поправляет теперь наверху свой туалет, с помощию своего камердинера, которого не забыл взять с собою и которого никогда и ни в каком случае не забудет взять с собою, потому что согласится скорее умереть, чем явиться к дамам без некоторых приготовлений или, лучше
сказать — исправлений…
— Благодарю, бла-го-дарю, вин-но-ват! — шепелявит
князь (мы забыли
сказать, что он немного шепелявит, но и это делает как будто по моде). — Ви-но-ват! и представьте себе, еще прошлого года непре-менно хотел сюда ехать, — прибавляет он, лорнируя комнату. — Да напугали: тут, говорят, хо-ле-ра была.
— Ах, какую вы правду
сказали,
князь, — восклицает Марья Александровна. — Вы не поверите, как я сама страдаю от этих негодных людишек! Вообразите: я теперь переменила двух из моих людей, и признаюсь, они так глупы, что я просто бьюсь с ними с утра до вечера. Вы не поверите, как они глупы,
князь!
— Но
скажите,
князь, чем же вы все это время занимались в вашем уединении? — интересуется Марья Александровна. — Я так часто думала о вас, mon cher prince, что, признаюсь, на этот раз сгораю нетерпением узнать об этом подробнее…
— Нет,
князь, — перебивает Марья Александровна, — клянусь, вы погубите себя такой жизнию! Затвориться на пять лет в уединение, никого не видать, ничего не слыхать! Но вы погибший человек,
князь! Кого хотите спросите из тех, кто вам предан, и вам всякий
скажет, что вы — погибший человек!
— Я ни слова не говорила об этом, но к слову
скажу, что если б случилось тебе выйти за
князя, то это было бы счастьем твоим, а не безумием…
Наконец, он поймет… то есть я просто хочу
сказать, что, по смерти
князя, ты можешь опять выйти замуж, за кого хочешь…
— Попросту выходит: выйти замуж за
князя, обобрать его и рассчитывать потом на его смерть, чтоб выйти потом за любовника. Хитро вы подводите ваши итоги! Вы хотите соблазнить меня, предлагая мне… Я понимаю вас, маменька, вполне понимаю! Вы никак не можете воздержаться от выставки благородных чувств, даже в гадком деле.
Сказали бы лучше прямо и просто: «Зина, это подлость, но она выгодна, и потому согласись на нее!» Это по крайней мере было бы откровеннее.
Выдать дочь за богача, за
князя и за калеку, выдать украдкой от всех, воспользовавшись слабоумием и беззащитностью своего гостя, выдать воровским образом, как
сказали бы враги Марьи Александровны, — было не только смело, но даже и дерзко.
Скажем только теперь, что в эту минуту наша героиня летела по мордасовским улицам, грозная и вдохновенная, решившись даже на настоящий бой, если б только представилась надобность, чтоб овладеть
князем обратно.
— Наталья-то Дмитриевна! помилуйте,
князь, да это просто кадушка! Ах,
князь,
князь! что это вы
сказали! Я ожидала в вас гораздо поболее вкусу…
— Зина, сыграй нам что-нибудь, или нет, лучше спой! Как она поет,
князь! Она, можно
сказать, виртуозка, настоящая виртуозка! И если б вы знали,
князь, — продолжала Марья Александровна вполголоса, когда Зина отошла к роялю, ступая своею тихою, плавною поступью, от которой чуть не покоробило бедного старичка, — если б вы знали, какая она дочь! Как она умеет любить, как нежна со мной! Какие чувства, какое сердце!
Одумайтесь,
князь! взгляните на жизнь, так
сказать, ясным оком!
— Да, помню… или, лучше
сказать, я за-был. Нет, нет, прежний ро-манс, тот самый, который она сейчас пе-ла! Я не хочу «L'hirondelle»! Я хочу тот романс… — говорил
князь, умоляя, как ребенок.
— Нет. Я еще по-том в карты иг-рал с
князем Петром Демен-тьи-чем и без шести ос-тал-ся. У меня было два ко-ро-ля и три дамы… или, лучше
сказать, три дамы и два ко-ро-ля… Нет! один ко-ро-ль! а потом уж были и да-мы…
— И за это? за это! о адское бесчеловечие! вы плачете,
князь! Но теперь этого не будет! Теперь я буду подле вас, мой
князь; я не расстанусь с Зиной, и посмотрим, как они осмелятся
сказать слово!.. И даже, знаете,
князь, ваш брак поразит их. Он пристыдит их! Они увидят, что вы еще способны… то есть они поймут, что не вышла бы за сумасшедшего такая красавица! Теперь вы гордо можете поднять голову. Вы будете смотреть им прямо в лицо…
—
Князь, вы встревожены, я вижу это; вам непременно надо успокоиться, отдохнуть от этого волнения, —
сказала она, матерински нагибаясь к нему.
— Для здоровья
князя Зина едет за границу, в Италию, в Испанию, — в Испанию, где мирты, лимоны, где голубое небо, где Гвадалквивир, — где страна любви, где нельзя жить и не любить; где розы и поцелуи, так
сказать, носятся в воздухе!
Мы
сказали уже, что в голове Марьи Александровны еще утром, в то время когда она гонялась за
князем по городу, блеснула гениальная мысль.
—
Князь чрезвычайно остроумен. Если что-нибудь он
скажет хоть и не тебе, то ты на все отвечай добродушной и веселой улыбкой, слышишь?
— Слышу, Марья Александровна, слышу, как не услышать, а гумкаю для того, что приучаюсь, как ты велела. Только я все про то же, матушка; как же это: если
князь что
скажет, то ты приказываешь глядеть на него и улыбаться. Ну, а все-таки если что меня спросит?
— И наконец, вы —
князь. Такую ли партию вы бы могли себе сделать, если б действительно почему-нибудь нужно было жениться? Подумайте только, что
скажут ваши родственники?
Князь был сегодня у меня, и я так была удивлена его приездом, что совершенно забыла ему
сказать.
— Ах, боже мой! так, значит,
князь уж проснулись; а нам
сказали, что они все еще почивают-с, — прибавила Наталья Дмитриевна, ядовито посматривая на Марью Александровну.
— Mesdames, mesdames!.. [сударыни (франц.)] если вы уж хотите так на-сто-ятельно знать, то я только одно могу вам открыть, что это — самая о-ча-ро-вательная и, можно
сказать, самая не-по-рочная девица из всех, которых я знаю, — промямлил совершенно растаявший
князь.
— Да,
князь, скрываться нечего, пора обнаружить эту тайну, — решительно и строго
сказала Марья Александровна. — Я поняла вашу тонкую аллегорию, вашу очаровательную деликатность, с которою вы старались мне намекнуть о желании вашем огласить ваше сватовство. Да, mesdames, это правда: сегодня
князь стоял на коленях перед моею дочерью и наяву, а не во сне, сделал ей торжественное предложение.
— Ну да… а, впрочем, может быть, нет… — отвечал растерявшийся
князь. — Я хочу
сказать, что я теперь, кажется, не во сне. Я, видите ли, давеча был во сне, а потому видел сон, что во сне…
—
Князь, —
сказала она старику, который даже привстал из почтения со стула, — так поразила она его в эту минуту. —
Князь! простите меня, простите нас! мы обманули, мы завлекли вас…
Сильный горловой спазм остановил ее в эту минуту. Все гостьи как будто оцепенели и слушали, выпуча глаза. Неожиданная и совершенно непонятная им выходка Зины сбила их с толку. Один
князь был тронут до слез, хотя и половины не понимал из того, что
сказала Зина.