Неточные совпадения
Но убранство комнат также не отличалось особым комфортом: мебель
была кожаная, красного дерева, старой моды двадцатых годов; даже полы
были некрашеные; зато все блистало чистотой, на окнах
было много дорогих цветов; но
главную роскошь в эту минуту, естественно, составлял роскошно сервированный стол,
хотя, впрочем, и тут говоря относительно: скатерть
была чистая, посуда блестящая; превосходно выпеченный хлеб трех сортов, две бутылки вина, две бутылки великолепного монастырского меду и большой стеклянный кувшин с монастырским квасом, славившимся в околотке.
Вот в эти-то мгновения он и любил, чтобы подле, поблизости, пожалуй хоть и не в той комнате, а во флигеле,
был такой человек, преданный, твердый, совсем не такой, как он, не развратный, который
хотя бы все это совершающееся беспутство и видел и знал все тайны, но все же из преданности допускал бы это все, не противился,
главное — не укорял и ничем бы не грозил, ни в сем веке, ни в будущем; а в случае нужды так бы и защитил его, — от кого?
Алеша немедленно покорился,
хотя и тяжело ему
было уходить. Но обещание слышать последнее слово его на земле и,
главное, как бы ему, Алеше, завещанное, потрясло его душу восторгом. Он заспешил, чтоб, окончив все в городе, поскорей воротиться. Как раз и отец Паисий молвил ему напутственное слово, произведшее на него весьма сильное и неожиданное впечатление. Это когда уже они оба вышли из кельи старца.
Я ничего не выдал,
хотя и бросились расспрашивать меня, но когда пожелал его навестить, то долго мне возбраняли,
главное супруга его: «Это вы, — говорит мне, — его расстроили, он и прежде
был мрачен, а в последний год все замечали в нем необыкновенное волнение и странные поступки, а тут как раз вы его погубили; это вы его зачитали, не выходил он от вас целый месяц».
Подробнее на этот раз ничего не скажу, ибо потом все объяснится; но вот в чем состояла
главная для него беда, и
хотя неясно, но я это выскажу; чтобы взять эти лежащие где-то средства, чтобы иметь право взять их, надо
было предварительно возвратить три тысячи Катерине Ивановне — иначе «я карманный вор, я подлец, а новую жизнь я не
хочу начинать подлецом», — решил Митя, а потому решил перевернуть весь мир, если надо, но непременно эти три тысячи отдать Катерине Ивановне во что бы то ни стало и прежде всего.
— Переврет, вижу, что переврет! Эх, Миша, а я
было тебя поцеловать
хотел за комиссию… Коли не переврешь, десять рублей тебе, скачи скорей… Шампанское,
главное шампанское чтобы выкатили, да и коньячку, и красного, и белого, и всего этого, как тогда… Они уж знают, как тогда
было.
Главное, эти пятнадцатилетние слишком уж задирали пред ним нос и сперва даже не
хотели считать его товарищем, как «маленького», что
было уже нестерпимо обидно.
— Ах, милый, милый Алексей Федорович, тут-то, может
быть, самое
главное, — вскрикнула госпожа Хохлакова, вдруг заплакав. — Бог видит, что я вам искренно доверяю Lise, и это ничего, что она вас тайком от матери позвала. Но Ивану Федоровичу, вашему брату, простите меня, я не могу доверить дочь мою с такою легкостью,
хотя и продолжаю считать его за самого рыцарского молодого человека. А представьте, он вдруг и
был у Lise, а я этого ничего и не знала.
Ивана Федоровича, например, смотритель не то что уважал, а даже боялся,
главное, его суждений,
хотя сам
был большим философом, разумеется «своим умом дойдя».
Главное, он чувствовал, что действительно
был успокоен, и именно тем обстоятельством, что виновен не Смердяков, а брат его Митя,
хотя, казалось бы, должно
было выйти напротив.
— Не надоест же человеку! С глазу на глаз сидим, чего бы, кажется, друг-то друга морочить, комедь играть? Али все еще свалить на одного меня
хотите, мне же в глаза? Вы убили, вы
главный убивец и
есть, а я только вашим приспешником
был, слугой Личардой верным, и по слову вашему дело это и совершил.
Захотел лучше остаться в ее глазах вором, но не отдал, а самый
главный позор
был в том, что и вперед знал, что не отдам!
Да и не подозрение только — какие уж теперь подозрения, обман явен, очевиден: она тут, вот в этой комнате, откуда свет, она у него там, за ширмами, — и вот несчастный подкрадывается к окну, почтительно в него заглядывает, благонравно смиряется и благоразумно уходит, поскорее вон от беды, чтобы чего не произошло, опасного и безнравственного, — и нас в этом
хотят уверить, нас, знающих характер подсудимого, понимающих, в каком он
был состоянии духа, в состоянии, нам известном по фактам, а
главное, обладая знаками, которыми тотчас же мог отпереть дом и войти!“ Здесь по поводу „знаков“ Ипполит Кириллович оставил на время свое обвинение и нашел необходимым распространиться о Смердякове, с тем чтоб уж совершенно исчерпать весь этот вводный эпизод о подозрении Смердякова в убийстве и покончить с этою мыслию раз навсегда.
Неточные совпадения
Хотя главною целью похода
была Стрелецкая слобода, но Бородавкин хитрил. Он не пошел ни прямо, ни направо, ни налево, а стал маневрировать. Глуповцы высыпали из домов на улицу и громкими одобрениями поощряли эволюции искусного вождя.
Кроме того,
хотя он долго жил в самых близких отношениях к мужикам как хозяин и посредник, а
главное, как советчик (мужики верили ему и ходили верст за сорок к нему советоваться), он не имел никакого определенного суждения о народе, и на вопрос, знает ли он народ,
был бы в таком же затруднении ответить, как на вопрос, любит ли он народ.
Хотя многие из тех планов, с которыми он вернулся в деревню, и не
были им исполнены, однако самое
главное, чистота жизни,
была соблюдена им.
— Итак, я продолжаю, — сказал он, очнувшись. —
Главное же то, что работая, необходимо иметь убеждение, что делаемое не умрет со мною, что у меня
будут наследники, — а этого у меня нет. Представьте себе положение человека, который знает вперед, что дети его и любимой им женщины не
будут его, а чьи-то, кого-то того, кто их ненавидит и знать не
хочет. Ведь это ужасно!
― Да я тебе говорю, что это не имеет ничего общего. Они отвергают справедливость собственности, капитала, наследственности, а я, не отрицая этого
главного стимула (Левину
было противно самому, что он употреблял такие слова, но с тех пор, как он увлекся своею работой, он невольно стал чаще и чаще употреблять нерусские слова),
хочу только регулировать труд.