Неточные совпадения
— А хотя бы даже и
смерти? К чему же лгать пред собою, когда все люди так живут, а пожалуй, так и не могут иначе жить. Ты это насчет давешних моих слов о том, что «два гада поедят друг друга»? Позволь и тебя спросить в таком случае: считаешь ты и меня, как Дмитрия, способным пролить кровь Езопа, ну,
убить его, а?
«Это ясно, это ясно! — повторял прокурор в чрезвычайном возбуждении, — это точь-в-точь у подобных сорванцов так и делается: завтра
убью себя, а пред
смертью кутеж».
— Получил от Смердякова, от убийцы, вчера. Был у него пред тем, как он повесился.
Убил отца он, а не брат. Он
убил, а я его научил
убить… Кто не желает
смерти отца?..
— То-то и есть, что в уме… и в подлом уме, в таком же, как и вы, как и все эти… р-рожи! — обернулся он вдруг на публику. —
Убили отца, а притворяются, что испугались, — проскрежетал он с яростным презрением. — Друг пред другом кривляются. Лгуны! Все желают
смерти отца. Один гад съедает другую гадину… Не будь отцеубийства — все бы они рассердились и разошлись злые… Зрелищ! «Хлеба и зрелищ!» Впрочем, ведь и я хорош! Есть у вас вода или нет, дайте напиться, Христа ради! — схватил он вдруг себя за голову.
Однажды он пришел ко мне и говорит: если
убил не брат, а Смердяков (потому что эту басню пустили здесь все, что
убил Смердяков), то, может быть, виновен и я, потому что Смердяков знал, что я не люблю отца, и, может быть, думал, что я желаю
смерти отца.
Неточные совпадения
Г-жа Простакова. Да… да что… не твое дитя, бестия! По тебе робенка хоть
убей до
смерти.
— Врешь, чертов Иуда! — закричал, вышед из себя, Тарас. — Врешь, собака! Ты и Христа распял, проклятый Богом человек! Я тебя
убью, сатана! Утекай отсюда, не то — тут же тебе и
смерть! — И, сказавши это, Тарас выхватил свою саблю.
Он страдал тоже от мысли: зачем он тогда себя не
убил? Зачем он стоял тогда над рекой и предпочел явку с повинною? Неужели такая сила в этом желании жить и так трудно одолеть его? Одолел же Свидригайлов, боявшийся
смерти?
Катерина. Как, девушка, не бояться! Всякий должен бояться. Не то страшно, что
убьет тебя, а то, что
смерть тебя вдруг застанет, как ты есть, со всеми твоими грехами, со всеми помыслами лукавыми. Мне умереть не страшно, а как я подумаю, что вот вдруг я явлюсь перед Богом такая, какая я здесь с тобой, после этого разговору-то, вот что страшно. Что у меня на уме-то! Какой грех-то! страшно вымолвить!
— И не дай Бог! — продолжал Захар, —
убьет когда-нибудь человека; ей-богу, до
смерти убьет! И ведь за всяку безделицу норовит выругать лысым… уж не хочется договаривать. А вот сегодня так новое выдумал: «ядовитый», говорит! Поворачивается же язык-то!..