Неточные совпадения
Федор Павлович, например, начал почти что ни с чем, помещик он был самый маленький, бегал обедать по чужим столам, норовил в приживальщики, а между тем в момент кончины его у него оказалось до ста тысяч
рублей чистыми
деньгами.
Случилось так, что и генеральша скоро после того умерла, но выговорив, однако, в завещании обоим малюткам по тысяче
рублей каждому «на их обучение, и чтобы все эти
деньги были на них истрачены непременно, но с тем, чтобы хватило вплоть до совершеннолетия, потому что слишком довольно и такой подачки для этаких детей, а если кому угодно, то пусть сам раскошеливается», и проч., и проч.
Вот и вышла тогда первая моя штука: встречаю я Агафью Ивановну, с которой всегда дружбу хранил, и говорю: «А ведь у папаши казенных-то
денег четырех тысяч пятисот
рублей нет».
— Мне сестра сказала, что вы дадите четыре тысячи пятьсот
рублей, если я приду за ними… к вам сама. Я пришла… дайте
деньги!.. — не выдержала, задохлась, испугалась, голос пресекся, а концы губ и линии около губ задрожали. — Алешка, слушаешь или спишь?
— Это мне-то, мне-с, это столько
денег, двести
рублей! Батюшки! Да я уж четыре года не видал таких
денег, Господи! И говорит, что сестра… и вправду это, вправду?
— Мама мне вдруг передала сейчас, Алексей Федорович, всю историю об этих двухстах
рублях и об этом вам поручении… к этому бедному офицеру… и рассказала всю эту ужасную историю, как его обидели, и, знаете, хоть мама рассказывает очень нетолково… она все перескакивает… но я слушала и плакала. Что же, как же, отдали вы эти
деньги, и как же теперь этот несчастный?..
А стало быть, теперь уж ничего нет легче, как заставить его принять эти же двести
рублей не далее как завтра, потому что он уж свою честь доказал,
деньги швырнул, растоптал…
Не то чтоб она давала
деньги в рост, но известно было, например, что в компании с Федором Павловичем Карамазовым она некоторое время действительно занималась скупкою векселей за бесценок, по гривеннику за
рубль, а потом приобрела на иных из этих векселей по
рублю на гривенник.
Дома он дополнил сумму, взяв взаймы три
рубля от хозяев, которые дали ему с удовольствием, несмотря на то, что отдавали последние свои
деньги, до того любили его.
Но, таким образом, запомнился и обозначился факт, что «накануне некоторого события, в полдень, у Мити не было ни копейки и что он, чтобы достать
денег, продал часы и занял три
рубля у хозяев, и все при свидетелях».
Вчерашние девять
рублей почти все ушли на проезд, а совсем без
денег, известно, никуда шагу ступить нельзя.
Но таким образом опять получился факт, что всего за три, за четыре часа до некоторого приключения, о котором будет мною говорено ниже, у Мити не было ни копейки
денег, и он за десять
рублей заложил любимую вещь, тогда как вдруг, через три часа, оказались в руках его тысячи…
— О, если вы разумели
деньги, то у меня их нет. У меня теперь совсем нет
денег, Дмитрий Федорович, я как раз воюю теперь с моим управляющим и сама на днях заняла пятьсот
рублей у Миусова. Нет, нет,
денег у меня нет. И знаете, Дмитрий Федорович, если б у меня даже и были, я бы вам не дала. Во-первых, я никому не даю взаймы. Дать взаймы значит поссориться. Но вам, вам я особенно бы не дала, любя вас, не дала бы, чтобы спасти вас, не дала бы, потому что вам нужно только одно: прииски, прииски и прииски!..
— На стол положили… сами… вон они лежат. Забыли? Подлинно
деньги у вас точно сор аль вода. Вот ваши пистолеты. Странно, в шестом часу давеча заложил их за десять
рублей, а теперь эвона у вас, тысяч-то. Две или три небось?
— Не сметь! — вскричал Петр Ильич. — У меня дома нельзя, да и дурное баловство это. Спрячьте ваши
деньги, вот сюда положите, чего их сорить-то? Завтра же пригодятся, ко мне же ведь и придете десять
рублей просить. Что это вы в боковой карман всё суете? Эй, потеряете!
Слишком помнили, как он недели три-четыре назад забрал точно так же разом всякого товару и вин на несколько сот
рублей чистыми
деньгами (в кредит-то бы ему ничего, конечно, не поверили), помнили, что так же, как и теперь, в руках его торчала целая пачка радужных и он разбрасывал их зря, не торгуясь, не соображая и не желая соображать, на что ему столько товару, вина и проч.?
— Как, двести уж проиграл? Так еще двести! Все двести на пе! — И, выхватив из кармана
деньги, Митя бросил было двести
рублей на даму, как вдруг Калганов накрыл ее рукой.
— Сегодня, в пять часов пополудни, господин Карамазов занял у меня, по-товарищески, десять
рублей, и я положительно знаю, что у него
денег не было, а сегодня же в девять часов он вошел ко мне, неся в руках на виду пачку сторублевых бумажек, примерно в две или даже в три тысячи
рублей.
Продажа часов за шесть
рублей, чтобы добыть на дорогу
денег, совсем еще не известная следователю и прокурору, возбудила тотчас же все чрезвычайное их внимание, и уже к безмерному негодованию Мити: нашли нужным факт этот в подробности записать, ввиду вторичного подтверждения того обстоятельства, что у него и накануне не было уже ни гроша почти
денег.
Он вынул все из карманов, даже мелочь, два двугривенных вытащил из бокового жилетного кармана. Сосчитали
деньги, оказалось восемьсот тридцать шесть
рублей сорок копеек.
С другой стороны — непонятное, упорное и почти ожесточенное умолчание ваше насчет происхождения
денег, вдруг появившихся в ваших руках, тогда как еще за три часа до этой суммы вы, по собственному показанию, заложили пистолеты ваши, чтобы получить только десять
рублей!
В существенном же явилось одно показание панов, возбудившее необыкновенное любопытство следователей: это именно о том, как подкупал Митя, в той комнатке, пана Муссяловича и предлагал ему три тысячи отступного с тем, что семьсот
рублей в руки, а остальные две тысячи триста «завтра же утром в городе», причем клялся честным словом, объявляя, что здесь, в Мокром, с ним и нет пока таких
денег, а что
деньги в городе.
Разумеется, показание пана Муссяловича внесли в протокол в самой полной подробности. На том панов и отпустили. О факте же передержки в картах почти и не упомянули; Николай Парфенович им слишком был и без того благодарен и пустяками не хотел беспокоить, тем более что все это пустая ссора в пьяном виде за картами и более ничего. Мало ли было кутежа и безобразий в ту ночь… Так что
деньги, двести
рублей, так и остались у панов в кармане.
Так немедленно и поступил Николай Парфенович: на «романических» пунктах он опять перестал настаивать, а прямо перешел к серьезному, то есть все к тому же и главнейшему вопросу о трех тысячах. Грушенька подтвердила, что в Мокром, месяц назад, действительно истрачены были три тысячи
рублей, и хоть
денег сама и не считала, но слышала от самого Дмитрия Федоровича, что три тысячи
рублей.
— Как же бы я мог тогда прямее сказать-с? Один лишь страх во мне говорил-с, да и вы могли осердиться. Я, конечно, опасаться мог, чтобы Дмитрий Федорович не сделали какого скандалу, и самые эти
деньги не унесли, так как их все равно что за свои почитали, а вот кто же знал, что таким убивством кончится? Думал, они просто только похитят эти три тысячи
рублей, что у барина под тюфяком лежали-с, в пакете-с, а они вот убили-с. Где же и вам угадать было, сударь?
Дело в том, что хоть московский врач и брал за визиты не менее двадцати пяти
рублей, но все же некоторые в нашем городе обрадовались случаю его приезда, не пожалели
денег и кинулись к нему за советами.
— А что ж удивительного, что он
деньги взял, — с презрительною злобой усмехнулась Грушенька, — он и все ко мне приходил
деньги канючить,
рублей по тридцати, бывало, в месяц выберет, все больше на баловство: пить-есть ему было на что и без моего.
Зная, что он уже изменил ей (изменил в убеждении, что она уже все должна вперед сносить от него, даже измену его), зная это, она нарочно предлагает ему три тысячи
рублей и ясно, слишком ясно дает ему при этом понять, что предлагает ему
деньги на измену ей же: „Что ж, примешь или нет, будешь ли столь циничен“, — говорит она ему молча своим судящим и испытующим взглядом.
При первом же соблазне — ну хоть чтоб опять чем потешить ту же новую возлюбленную, с которой уже прокутил первую половину этих же
денег, — он бы расшил свою ладонку и отделил от нее, ну, положим, на первый случай хоть только сто
рублей, ибо к чему-де непременно относить половину, то есть полторы тысячи, довольно и тысячи четырехсот
рублей — ведь все то же выйдет: „подлец, дескать, а не вор, потому что все же хоть тысячу четыреста
рублей да принес назад, а вор бы все взял и ничего не принес“.
Старик, поклонявшийся
деньгам, как Богу, тотчас же приготовил три тысячи
рублей лишь за то только, чтоб она посетила его обитель, но вскоре доведен был и до того, что за счастье почел бы положить к ногам ее свое имя и все свое состояние, лишь бы согласилась стать законною супругой его.
И что же: давеча сюда, в суд, приносят
деньги, три тысячи
рублей, — «те самые, дескать, которые лежали вот в этом самом пакете, что на столе с вещественными доказательствами, получил, дескать, вчера от Смердякова».
„Так, скажут, но ведь он в ту же ночь кутил, сорил
деньгами, у него обнаружено полторы тысячи
рублей — откуда же он взял их?“ Но ведь именно потому, что обнаружено было всего только полторы тысячи, а другой половины суммы ни за что не могли отыскать и обнаружить, именно тем и доказывается, что эти
деньги могли быть совсем не те, совсем никогда не бывшие ни в каком пакете.