Неточные совпадения
Я совершенно согласен, что оно лишнее, но
так как оно уже написано, то
пусть и останется.
Случилось
так, что и генеральша скоро после того умерла, но выговорив, однако, в завещании обоим малюткам по тысяче рублей каждому «на их обучение, и чтобы все эти деньги были на них истрачены непременно, но с тем, чтобы хватило вплоть до совершеннолетия, потому что слишком довольно и
такой подачки для этаких детей, а если кому угодно, то
пусть сам раскошеливается», и проч., и проч.
Пусть я проклят,
пусть я низок и подл, но
пусть и я целую край той ризы, в которую облекается Бог мой;
пусть я иду в то же самое время вслед за чертом, но я все-таки и твой сын, Господи, и люблю тебя, и ощущаю радость, без которой нельзя миру стоять и быть.
Ты мне вот что скажи, ослица:
пусть ты пред мучителями прав, но ведь ты сам-то в себе все же отрекся от веры своей и сам же говоришь, что в тот же час был анафема проклят, а коли раз уж анафема,
так тебя за эту анафему по головке в аду не погладят.
— Ба! А ведь, пожалуй, ты прав. Ах, я ослица, — вскинулся вдруг Федор Павлович, слегка ударив себя по лбу. — Ну,
так пусть стоит твой монастырек, Алешка, коли
так. А мы, умные люди, будем в тепле сидеть да коньячком пользоваться. Знаешь ли, Иван, что это самим Богом должно быть непременно нарочно
так устроено? Иван, говори: есть Бог или нет? Стой: наверно говори, серьезно говори! Чего опять смеешься?
Да
так уж и быть, а затем
пусть как Бог пошлет; может, я вам полная раба буду и во всем пожелаю вам рабски угодить.
— А вот какой, — пролепетал Алеша, как будто полетев с крыши, — позовите сейчас Дмитрия — я его найду, — и
пусть он придет сюда и возьмет вас за руку, потом возьмет за руку брата Ивана и соединит ваши руки. Потому что вы мучаете Ивана, потому только, что его любите… а мучите потому, что Дмитрия надрывом любите… внеправду любите… потому что уверили себя
так…
Пусть я не верю в порядок вещей, но дороги мне клейкие, распускающиеся весной листочки, дорого голубое небо, дорог иной человек, которого иной раз, поверишь ли, не знаешь за что и любишь, дорог иной подвиг человеческий, в который давно уже, может быть, перестал и верить, а все-таки по старой памяти чтишь его сердцем.
Пусть даже параллельные линии сойдутся и я это сам увижу: увижу и скажу, что сошлись, а все-таки не приму.
— Да стой, стой, — смеялся Иван, — как ты разгорячился. Фантазия, говоришь ты,
пусть! Конечно, фантазия. Но позволь, однако: неужели ты в самом деле думаешь, что все это католическое движение последних веков есть и в самом деле одно лишь желание власти для одних только грязных благ? Уж не отец ли Паисий
так тебя учит?
— «Мама, радость моя, говорит, нельзя, чтобы не было господ и слуг, но
пусть же и я буду слугой моих слуг,
таким же, каким и они мне.
Пусть этот ропот юноши моего был легкомыслен и безрассуден, но опять-таки, в третий раз повторяю (и согласен вперед, что, может быть, тоже с легкомыслием): я рад, что мой юноша оказался не столь рассудительным в
такую минуту, ибо рассудку всегда придет время у человека неглупого, а если уж и в
такую исключительную минуту не окажется любви в сердце юноши, то когда же придет она?
«Ну и
пусть их, ну и
пусть их, — говорила сентенциозно Грушенька с блаженным видом в лице, — кой-то денек выйдет им повеселиться,
так и не радоваться людям?» Калганов же смотрел
так, как будто чем запачкался.
— Понимаю, понял и оценил, и еще более ценю настоящую вашу доброту со мной, беспримерную, достойную благороднейших душ. Мы тут трое сошлись люди благородные, и
пусть все у нас
так и будет на взаимном доверии образованных и светских людей, связанных дворянством и честью. Во всяком случае, позвольте мне считать вас за лучших друзей моих в эту минуту жизни моей, в эту минуту унижения чести моей! Ведь не обидно это вам, господа, не обидно?
— Стойте, — перебил вдруг Митя и с каким-то неудержимым чувством произнес, обращаясь ко всем в комнате: — Господа, все мы жестоки, все мы изверги, все плакать заставляем людей, матерей и грудных детей, но из всех —
пусть уж
так будет решено теперь — из всех я самый подлый гад!
Пусть они там сильны в науках, а их все-таки надо душить…
Приходит он в три дня раз, а не каждый день (хотя
пусть бы и каждый день), и всегда
так хорошо одет, и вообще я люблю молодежь, Алеша, талантливую, скромную, вот как вы, а у него почти государственный ум, он
так мило говорит, и я непременно, непременно буду просить за него.
Тем более что сама начинает со мною теперь
так поверхностно, одним словом, все об моем здоровье и ничего больше, и даже
такой тон принимает, а я и сказала себе: ну и
пусть, ну и Бог с вами…
Нет,
пусть они его простят; это
так гуманно, и чтобы видели благодеяние новых судов, а я-то и не знала, а говорят, это уже давно, и как я вчера узнала, то меня это
так поразило, что я тотчас же хотела за вами послать; и потом, коли его простят, то прямо его из суда ко мне обедать, а я созову знакомых, и мы выпьем за новые суды.
«
Пусть, говорит, ты шел из гордости, но ведь все же была и надежда, что уличат Смердякова и сошлют в каторгу, что Митю оправдают, а тебя осудят лишь нравственно (слышишь, он тут смеялся!), а другие
так и похвалят.
Так, господа, это
пусть,
пусть сторонятся, почтительно или нет, но, на мой грешный взгляд, гениальный художник закончил
так или в припадке младенчески невинного прекрасномыслия, или просто боясь тогдашней цензуры.
Но я уступаю,
пусть он согласился;
так ведь все-таки вышло бы тогда, что Дмитрий Карамазов убийца, прямой убийца и зачинщик, а Смердяков лишь пассивный участник, да и не участник даже, а лишь попуститель от страха и против воли, ведь суд-то это бы уже непременно мог различить, и вот, что же мы видим?
Но
пусть,
пусть это
так и было: в том-то де и тонкость психологии, что при
таких обстоятельствах я сейчас же кровожаден и зорок, как кавказский орел, а в следующую минуту слеп и робок, как ничтожный крот.
Ну и
пусть, я тоже не стану дотрогиваться, но, однако, позволю себе лишь заметить, что если чистая и высоконравственная особа, какова бесспорно и есть высокоуважаемая госпожа Верховцева, если
такая особа, говорю я, позволяет себе вдруг, разом, на суде, изменить первое свое показание, с прямою целью погубить подсудимого, то ясно и то, что это показание ее было сделано не беспристрастно, не хладнокровно.
Я ни на йоту не отступаю от сказанного мною сейчас, но уж
пусть,
так и быть,
пусть на минуту и я соглашусь с обвинением, что несчастный клиент мой обагрил свои руки в крови отца.
Но в
таком случае это
пусть и останется вне области действительной жизни.
Пусть он обманул отца знаками,
пусть он проник к нему — я сказал уже, что ни на одну минуту не верю этой легенде, но
пусть,
так и быть, предположим ее на одну минуту!
— Стыдно, позорно было бы не оправдать! — восклицал чиновник. —
Пусть он убил, но ведь отец и отец! И наконец, он был в
таком исступлении… Он действительно мог только махнуть пестом, и тот повалился. Плохо только, что лакея тут притянули. Это просто смешной эпизод. Я бы на месте защитника
так прямо и сказал: убил, но не виновен, вот и черт с вами!
Он захотел доказать мне, что он благороден и что
пусть я и люблю его брата, но он все-таки не погубит его из мести и ревности.
— Любовь прошла, Митя! — начала опять Катя, — но дорого до боли мне то, что прошло. Это узнай навек. Но теперь, на одну минутку,
пусть будет то, что могло бы быть, — с искривленною улыбкой пролепетала она, опять радостно смотря ему в глаза. — И ты теперь любишь другую, и я другого люблю, а все-таки тебя вечно буду любить, а ты меня, знал ли ты это? Слышишь, люби меня, всю твою жизнь люби! — воскликнула она с каким-то почти угрожающим дрожанием в голосе.
Пусть усмехнется про себя, это ничего, человек часто смеется над добрым и хорошим; это лишь от легкомыслия; но уверяю вас, господа, что как усмехнется,
так тотчас же в сердце скажет: «Нет, это я дурно сделал, что усмехнулся, потому что над этим нельзя смеяться!»