Неточные совпадения
Смеялись тоже у нас, в трактире особенно, над собственным откровенным и публичным тогдашним признанием Мити (не в глаза ему, конечно, смеялись, в глаза ему смеяться было несколько опасно), что от Грушеньки он за всю ту «эскападу» только и
получил, что «позволила ему свою ножку
поцеловать, а более ничего не позволила».
Затем последовал уже
целый ряд писем, по письму в день, все так же важных и витиеватых, но в которых сумма, просимая взаймы, постепенно спускаясь, дошла до ста рублей, до двадцати пяти, до десяти рублей, и наконец вдруг Грушенька
получила письмо, в котором оба пана просили у ней один только рубль и приложили расписку, на которой оба и подписались.
Вообразите только, что он, этот характер,
получив тогда эти деньги, да еще таким образом, чрез такой стыд, чрез такой позор, чрез последней степени унижение, — вообразите только, что он в тот же день возмог будто бы отделить из них половину, зашить в ладонку и
целый месяц потом иметь твердость носить их у себя на шее, несмотря на все соблазны и чрезвычайные нужды!
Павел Николаевич Горданов, которого Висленев назвал «сиротою», не терпел никаких недостатков в своем временном помещении. Древняя худая слава губернских пристанищ для проезжающих теперь уже почти повсеместно напраслина. В большинстве сколько-нибудь заметных русских городов почти всегда можно найти не только чистый номер, но даже можно
получить целый «ложемент», в котором вполне удобно задать обед на десять человек и вечерок на несколько карточных столов.
— Есть чему завидовать! — презрительно сказал он. — Вот у бабушки моей в Тифлисе действительно несметные богатства. У нас там дом в три этажа, сплошь засыпанный разными драгоценностями! Мы ели на золотых блюдах, а за одну только рукоятку дедушкиного кинжала можно
получить целый миллион туманов. [Туман — золотая монета в 10 рублей.] А сколько слуг было у бабушки… В саду били фонтаны сладкого вина, а вокруг них лежали груды конфет…
Неточные совпадения
Казалось, как будто он хотел взять их приступом; весеннее ли расположение подействовало на него, или толкал его кто сзади, только он протеснялся решительно вперед, несмотря ни на что; откупщик
получил от него такой толчок, что пошатнулся и чуть-чуть удержался на одной ноге, не то бы, конечно, повалил за собою
целый ряд; почтмейстер тоже отступился и посмотрел на него с изумлением, смешанным с довольно тонкой иронией, но он на них не поглядел; он видел только вдали блондинку, надевавшую длинную перчатку и, без сомнения, сгоравшую желанием пуститься летать по паркету.
Всякий дом казался ей длиннее обыкновенного; белая каменная богадельня с узенькими окнами тянулась нестерпимо долго, так что она наконец не вытерпела не сказать: «Проклятое строение, и конца нет!» Кучер уже два раза
получал приказание: «Поскорее, поскорее, Андрюшка! ты сегодня несносно долго едешь!» Наконец
цель была достигнута.
Ноздрев был занят важным делом;
целые четыре дня уже не выходил он из комнаты, не впускал никого и
получал обед в окошко, — словом, даже исхудал и позеленел.
Разговор показался ему занимательным и знаменательным и очень, очень понравился, — до того понравился, что он и стул перенес, чтобы на будущее время, хоть завтра например, не подвергаться опять неприятности простоять
целый час на ногах, а устроиться покомфортнее, чтоб уж во всех отношениях
получить полное удовольствие.
Главною его слабостию была страсть к прекрасному полу; нередко за свои нежности
получал он толчки, от которых охал по
целым суткам.