Неточные совпадения
— Я
был,
был, я уже
был… Un chevalier parfait! [Рыцарь — и притом совершенный! (фр.)] — и помещик пустил на воздух щелчок
пальцем.
На правом коленке панталон
была большая заплатка, а на правом сапоге, на носке, где большой
палец, большая дырка, видно, что сильно замазанная чернилами.
Алеша развернул свой укушенный
палец. Платок
был густо замаран кровью. Госпожа Хохлакова вскрикнула и зажмурила глаза.
— Да ведь не могла же я знать, что он придет с укушенным
пальцем, а то, может
быть, вправду нарочно бы сделала. Ангел мама, вы начинаете говорить чрезвычайно остроумные вещи.
В поручении Катерины Ивановны промелькнуло одно обстоятельство, чрезвычайно тоже его заинтересовавшее: когда Катерина Ивановна упомянула о маленьком мальчике, школьнике, сыне того штабс-капитана, который бежал, плача в голос, подле отца, то у Алеши и тогда уже вдруг мелькнула мысль, что этот мальчик
есть, наверное, тот давешний школьник, укусивший его за
палец, когда он, Алеша, допрашивал его, чем он его обидел.
Четырех-то
пальцев, я думаю, вам
будет довольно-с для утоления жажды мщения-с, пятого не потребуете?..
Если хотите, то держите его
пальцами, а я
буду читать из ваших рук.
Алеша ничего не ответил, точно и не слыхал; он шел подле Ракитина скоро, как бы ужасно спеша; он
был как бы в забытьи, шел машинально. Ракитина вдруг что-то укололо, точно ранку его свежую тронули
пальцем. Совсем не того ждал он давеча, когда сводил Грушеньку с Алешей; совсем иное случилось, а не то, чего бы ему очень хотелось.
Бумажки
были всё сторублевые, радужные, придерживал он их окровавленными
пальцами.
Потом слышу, в тот же день он бросался камнями и вам
палец укусил, — но, понимаете, в каком он
был состоянии!
— Перемена, перемена! — быстро подхватила Грушенька. — У них секрет, у них
был секрет! Митя мне сам сказал, что секрет, и, знаешь, такой секрет, что Митя и успокоиться не может. А ведь прежде
был веселый, да он и теперь веселый, только, знаешь, когда начнет этак головой мотать, да по комнате шагать, а вот этим правым
пальцем себе тут на виске волосы теребить, то уж я и знаю, что у него что-то беспокойное на душе… я уж знаю!.. А то
был веселый; да и сегодня веселый!
— А чтобы нигде ничего не осталось. Ах, как бы хорошо, кабы ничего не осталось! Знаете, Алеша, я иногда думаю наделать ужасно много зла и всего скверного, и долго
буду тихонько делать, и вдруг все узнают. Все меня обступят и
будут показывать на меня
пальцами, а я
буду на всех смотреть. Это очень приятно. Почему это так приятно, Алеша?
— Сумасшедший! — завопил он и, быстро вскочив с места, откачнулся назад, так что стукнулся спиной об стену и как будто прилип к стене, весь вытянувшись в нитку. Он в безумном ужасе смотрел на Смердякова. Тот, нимало не смутившись его испугом, все еще копался в чулке, как будто все силясь
пальцами что-то в нем ухватить и вытащить. Наконец ухватил и стал тащить. Иван Федорович видел, что это
были какие-то бумаги или какая-то пачка бумаг. Смердяков вытащил ее и положил на стол.
Иван шагнул к столу, взялся
было за пачку и стал ее развертывать, но вдруг отдернул
пальцы как будто от прикосновения какого-то отвратительного, страшного гада.
Был у всей медицины: распознать умеют отлично, всю болезнь расскажут тебе как по
пальцам, ну а вылечить не умеют.
Это
был длинный, сухой человек, с длинными, тонкими ногами, с чрезвычайно длинными, бледными, тонкими
пальцами, с обритым лицом, со скромно причесанными, довольно короткими волосами, с тонкими, изредка кривившимися не то насмешкой, не то улыбкой губами.
— Может
быть, знаете, однако, сколько у вас на руке
пальцев?
Уж я и не говорю про то, как бы мог Смердяков рассчитать это все заранее и все предузнать как по
пальцам, то
есть что раздраженный и бешеный сын придет единственно для того только, чтобы почтительно заглянуть в окно и, обладая знаками, отретироваться, оставив ему, Смердякову, всю добычу!
Рук своих он как будто стыдился, и когда говорил, то старался прятать или обе за спину, или одну за пазуху, а другую за спину. Подавая начальнику бумагу и объясняясь, он одну руку держал на спине, а средним пальцем другой руки, ногтем вниз, осторожно показывал какую-нибудь строку или слово и, показав, тотчас прятал руку назад, может быть, оттого, что
пальцы были толстоваты, красноваты и немного тряслись, и ему не без причины казалось не совсем приличным выставлять их часто напоказ.
Я все мечтал — и давно мечтал — об этом вояже, может быть с той минуты, когда учитель сказал мне, что если ехать от какой-нибудь точки безостановочно, то воротишься к ней с другой стороны: мне захотелось поехать с правого берега Волги, на котором я родился, и воротиться с левого; хотелось самому туда, где учитель указывает
пальцем быть экватору, полюсам, тропикам.
Неточные совпадения
Хлестаков. Черт его знает, что такое, только не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (
Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят! И челюсти заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет
пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора, ничем вытащить нельзя; и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше ничего нет?
А Петр-то Иванович уж мигнул
пальцем и подозвал трактирщика-с, трактирщика Власа: у него жена три недели назад тому родила, и такой пребойкий мальчик,
будет так же, как и отец, содержать трактир.
Но словам этим не поверили и решили: сечь аманатов до тех пор, пока не укажут, где слобода. Но странное дело! Чем больше секли, тем слабее становилась уверенность отыскать желанную слободу! Это
было до того неожиданно, что Бородавкин растерзал на себе мундир и, подняв правую руку к небесам, погрозил
пальцем и сказал:
Никто, однако ж, на клич не спешил; одни не выходили вперед, потому что
были изнежены и знали, что порубление
пальца сопряжено с болью; другие не выходили по недоразумению: не разобрав вопроса, думали, что начальник опрашивает, всем ли довольны, и, опасаясь, чтоб их не сочли за бунтовщиков, по обычаю, во весь рот зевали:"Рады стараться, ваше-е-е-ество-о!"
Вспомнив об Алексее Александровиче, она тотчас с необыкновенною живостью представила себе его как живого пред собой, с его кроткими, безжизненными, потухшими глазами, синими жилами на белых руках, интонациями и треском
пальцев и, вспомнив то чувство, которое
было между ними и которое тоже называлось любовью, вздрогнула от отвращения.