Неточные совпадения
Что же до обоюдной любви, то ее вовсе, кажется, не было —
ни со стороны невесты,
ни с его стороны, несмотря даже на красивость Аделаиды Ивановны.
Петр Александрович Миусов, человек насчет денег и буржуазной честности весьма щекотливый, раз, впоследствии, приглядевшись к Алексею, произнес о нем следующий афоризм: «Вот, может быть, единственный человек в мире, которого оставьте вы вдруг одного и без денег на площади незнакомого в миллион жителей города, и он
ни за
что не погибнет и не умрет
с голоду и холоду, потому
что его мигом накормят, мигом пристроят, а если не пристроят, то он сам мигом пристроится, и это не будет стоить ему никаких усилий и никакого унижения, а пристроившему никакой тягости, а, может быть, напротив, почтут за удовольствие».
— Какое мне дело до вашей веры! — крикнул было Миусов, но вдруг сдержал себя,
с презрением проговорив: — Вы буквально мараете все, к
чему ни прикоснетесь.
— Ах, как это
с вашей стороны мило и великолепно будет, — вдруг, вся одушевясь, вскричала Lise. — А я ведь маме говорю:
ни за
что он не пойдет, он спасается. Экой, экой вы прекрасный! Ведь я всегда думала,
что вы прекрасный, вот
что мне приятно вам теперь сказать!
В мечтах я нередко, говорит, доходил до страстных помыслов о служении человечеству и, может быть, действительно пошел бы на крест за людей, если б это вдруг как-нибудь потребовалось, а между тем я двух дней не в состоянии прожить
ни с кем в одной комнате, о
чем знаю из опыта.
Главное же потому устраняется,
что суд церкви есть суд единственно вмещающий в себе истину и
ни с каким иным судом вследствие сего существенно и нравственно сочетаться даже и в компромисс временный не может.
— Я нарочно и сказал, чтобы вас побесить, потому
что вы от родства уклоняетесь, хотя все-таки вы родственник, как
ни финтите, по святцам докажу; за тобой, Иван Федорович, я в свое время лошадей пришлю, оставайся, если хочешь, и ты. Вам же, Петр Александрович, даже приличие велит теперь явиться к отцу игумену, надо извиниться в том,
что мы
с вами там накутили…
«По крайней мере монахи-то уж тут не виноваты
ни в
чем, — решил он вдруг на крыльце игумена, — а если и тут порядочный народ (этот отец Николай игумен тоже, кажется, из дворян), то почему же не быть
с ними милым, любезным и вежливым?..
Думала, бедняжка,
что я завтра за ней приеду и предложение сделаю (меня ведь, главное, за жениха ценили); а я
с ней после того
ни слова, пять месяцев
ни полслова.
Главное, то чувствовал,
что «Катенька» не то чтобы невинная институтка такая, а особа
с характером, гордая и в самом деле добродетельная, а пуще всего
с умом и образованием, а у меня
ни того,
ни другого.
— Вы переждите, Григорий Васильевич, хотя бы самое даже малое время-с, и прослушайте дальше, потому
что я всего не окончил. Потому в самое то время, как я Богом стану немедленно проклят-с, в самый, тот самый высший момент-с, я уже стал все равно как бы иноязычником, и крещение мое
с меня снимается и
ни во
что вменяется, — так ли хоть это-с?
Что же, Григорий Васильевич, коли я неверующий, а вы столь верующий,
что меня беспрерывно даже ругаете, то попробуйте сами-с сказать сей горе, чтобы не то чтобы в море (потому
что до моря отсюда далеко-с), но даже хоть в речку нашу вонючую съехала, вот
что у нас за садом течет, то и увидите сами в тот же момент,
что ничего не съедет-с, а все останется в прежнем порядке и целости, сколько бы вы
ни кричали-с.
Но ведь до мук и не дошло бы тогда-с, потому стоило бы мне в тот же миг сказать сей горе: двинься и подави мучителя, то она бы двинулась и в тот же миг его придавила, как таракана, и пошел бы я как
ни в
чем не бывало прочь, воспевая и славя Бога.
Но знай,
что бы я
ни сделал прежде, теперь или впереди, — ничто, ничто не может сравниться в подлости
с тем бесчестием, которое именно теперь, именно в эту минуту ношу вот здесь на груди моей, вот тут, тут, которое действует и совершается и которое я полный хозяин остановить, могу остановить или совершить, заметь это себе!
Противник этот был чрезвычайно опасный, несмотря на то,
что он, как молчальник, почти и не говорил
ни с кем
ни слова.
Бывали, однако, очень редкие случаи,
что и он разговорится
с прибывшими, но большею частию произносил одно лишь какое-нибудь странное слово, задававшее всегда посетителю большую загадку, и затем уже, несмотря
ни на какие просьбы, не произносил ничего в объяснение.
— И я тебя тоже, Lise. Послушайте, Алексей Федорович, — таинственно и важно быстрым шепотом заговорила госпожа Хохлакова, уходя
с Алешей, — я вам ничего не хочу внушать,
ни подымать этой завесы, но вы войдите и сами увидите все,
что там происходит, это ужас, это самая фантастическая комедия: она любит вашего брата Ивана Федоровича и уверяет себя изо всех сил,
что любит вашего брата Дмитрия Федоровича. Это ужасно! Я войду вместе
с вами и, если не прогонят меня, дождусь конца.
Выйдя от Lise, Алеша не заблагорассудил пройти к госпоже Хохлаковой и, не простясь
с нею, направился было из дому. Но только
что отворил дверь и вышел на лестницу, откуда
ни возьмись пред ним сама госпожа Хохлакова.
С первого слова Алеша догадался,
что она поджидала его тут нарочно.
Убедительнейше, однако, прошу, чтобы вы им про меня и про то,
что я сообщил, ничего не говорили-с, ибо они
ни за
что убьют-с.
—
С чего ты на меня удивляешься? — отрывисто и сурово произнес Иван Федорович, изо всех сил себя сдерживая, и вдруг
с отвращением понял,
что чувствует сильнейшее любопытство и
что ни за
что не уйдет отсюда, не удовлетворив его.
Так вот теперь это взямши, рассудите сами, Иван Федорович,
что тогда
ни Дмитрию Федоровичу,
ни даже вам-с
с братцем вашим Алексеем Федоровичем уж ничего-то ровно после смерти родителя не останется,
ни рубля-с, потому
что Аграфена Александровна для того и выйдут за них, чтобы все на себя отписать и какие
ни на есть капиталы на себя перевести-с.
— Совершенно верно-с… — пробормотал уже пресекшимся голосом Смердяков, гнусно улыбаясь и опять судорожно приготовившись вовремя отпрыгнуть назад. Но Иван Федорович вдруг, к удивлению Смердякова, засмеялся и быстро прошел в калитку, продолжая смеяться. Кто взглянул бы на его лицо, тот наверно заключил бы,
что засмеялся он вовсе не оттого,
что было так весело. Да и сам он
ни за
что не объяснил бы,
что было тогда
с ним в ту минуту. Двигался и шел он точно судорогой.
Этого как бы трепещущего человека старец Зосима весьма любил и во всю жизнь свою относился к нему
с необыкновенным уважением, хотя, может быть,
ни с кем во всю жизнь свою не сказал менее слов, как
с ним, несмотря на то,
что когда-то многие годы провел в странствованиях
с ним вдвоем по всей святой Руси.
Вспоминаю
с удивлением,
что отомщение сие и гнев мой были мне самому до крайности тяжелы и противны, потому
что, имея характер легкий, не мог подолгу
ни на кого сердиться, а потому как бы сам искусственно разжигал себя и стал наконец безобразен и нелеп.
Он думал только о том,
что что бы там
ни вышло и как бы дело
ни обернулось, а надвигавшаяся окончательная сшибка его
с Федором Павловичем слишком близка и должна разрешиться раньше всего другого.
— Какие страшные трагедии устраивает
с людьми реализм! — проговорил Митя в совершенном отчаянии. Пот лился
с его лица. Воспользовавшись минутой, батюшка весьма резонно изложил,
что хотя бы и удалось разбудить спящего, но, будучи пьяным, он все же не способен
ни к какому разговору, «а у вас дело важное, так уж вернее бы оставить до утреца…». Митя развел руками и согласился.
Главное то было нестерпимо обидно,
что вот он, Митя, стоит над ним со своим неотложным делом, столько пожертвовав, столько бросив, весь измученный, а этот тунеядец, «от которого зависит теперь вся судьба моя, храпит как
ни в
чем не бывало, точно
с другой планеты».
Отелло не мог бы
ни за
что примириться
с изменой, — не простить не мог бы, а примириться, — хотя душа его незлобива и невинна, как душа младенца.
Чиновник
с радостью стал уговаривать его совсем продать, но Митя не согласился, и тот выдал ему десять рублей, заявив,
что процентов не возьмет
ни за
что.
— Как
ни в
чем? Это
с такими-то тысячами, да
ни в
чем?
«К ней, к ней одной, ее видеть, слушать и
ни о
чем не думать, обо всем забыть, хотя бы только на эту ночь, на час, на мгновение!» Пред самым входом в сени, еще на галерейке, он столкнулся
с хозяином Трифоном Борисычем.
Она вырвалась от него из-за занавесок. Митя вышел за ней как пьяный. «Да пусть же, пусть,
что бы теперь
ни случилось — за минуту одну весь мир отдам», — промелькнуло в его голове. Грушенька в самом деле выпила залпом еще стакан шампанского и очень вдруг охмелела. Она уселась в кресле, на прежнем месте,
с блаженною улыбкой. Щеки ее запылали, губы разгорелись, сверкавшие глаза посоловели, страстный взгляд манил. Даже Калганова как будто укусило что-то за сердце, и он подошел к ней.
Голову Григория обмыли водой
с уксусом, и от воды он совсем уже опамятовался и тотчас спросил: «Убит аль нет барин?» Обе женщины и Фома пошли тогда к барину и, войдя в сад, увидали на этот раз,
что не только окно, но и дверь из дома в сад стояла настежь отпертою, тогда как барин накрепко запирался сам
с вечера каждую ночь вот уже всю неделю и даже Григорию
ни под каким видом не позволял стучать к себе.
Таким образом,
ни Митя и никто не знали,
что за ними наблюдают; ящик же его
с пистолетами был давно уже похищен Трифоном Борисовичем и припрятан в укромное место.
—
Ни одному слову не верите, вот почему! Ведь понимаю же я,
что до главной точки дошел: старик теперь там лежит
с проломленною головой, а я — трагически описав, как хотел убить и как уже пестик выхватил, я вдруг от окна убегаю… Поэма! В стихах! Можно поверить на слово молодцу! Ха-ха! Насмешники вы, господа!
Он
ни за
что бы не мог прежде, даже за минуту пред сим, предположить, чтобы так мог кто-нибудь обойтись
с ним,
с Митей Карамазовым!
— Господа! — воскликнул он, — я ведь вижу,
что я пропал. Но она? Скажите мне про нее, умоляю вас, неужели и она пропадет со мной? Ведь она невинна, ведь она вчера кричала не в уме,
что «во всем виновата». Она
ни в
чем,
ни в
чем не виновата! Я всю ночь скорбел,
с вами сидя… Нельзя ли, не можете ли мне сказать:
что вы
с нею теперь сделаете?
— Господа, благодарю вас, я ведь так и знал,
что вы все-таки же честные и справедливые люди, несмотря
ни на
что. Вы сняли бремя
с души… Ну,
что же мы теперь будем делать? Я готов.
Дальше выяснилось даже,
что Митя, напротив, часто говорил ей во весь этот месяц,
что денег у него нет
ни копейки. «
С родителя своего все ждал получить», — заключила Грушенька.
— Сказала тебе,
что твоя, и буду твоя, пойду
с тобой навек, куда бы тебя
ни решили. Прощай, безвинно погубивший себя человек!
Эта докторша была одних лет
с Анной Федоровной и большая ее приятельница, сам же доктор вот уже
с год заехал куда-то сперва в Оренбург, а потом в Ташкент, и уже
с полгода как от него не было
ни слуху
ни духу, так
что если бы не дружба
с госпожою Красоткиной, несколько смягчавшая горе оставленной докторши, то она решительно бы истекла от этого горя слезами.
— То есть не смешной, это ты неправильно. В природе ничего нет смешного, как бы там
ни казалось человеку
с его предрассудками. Если бы собаки могли рассуждать и критиковать, то наверно бы нашли столько же для себя смешного, если не гораздо больше, в социальных отношениях между собою людей, их повелителей, — если не гораздо больше; это я повторяю потому,
что я твердо уверен,
что глупостей у нас гораздо больше. Это мысль Ракитина, мысль замечательная. Я социалист, Смуров.
Илюша же и говорить не мог. Он смотрел на Колю своими большими и как-то ужасно выкатившимися глазами,
с раскрытым ртом и побледнев как полотно. И если бы только знал не подозревавший ничего Красоткин, как мучительно и убийственно могла влиять такая минута на здоровье больного мальчика, то
ни за
что бы не решился выкинуть такую штуку, какую выкинул. Но в комнате понимал это, может быть, лишь один Алеша.
Что же до штабс-капитана, то он весь как бы обратился в самого маленького мальчика.
— О да, всё… то есть… почему же вы думаете,
что я бы не понял? Там, конечно, много сальностей… Я, конечно, в состоянии понять,
что это роман философский и написан, чтобы провести идею… — запутался уже совсем Коля. — Я социалист, Карамазов, я неисправимый социалист, — вдруг оборвал он
ни с того
ни с сего.
— То-то; Феня, Феня, кофею! — крикнула Грушенька. — Он у меня уж давно кипит, тебя ждет, да пирожков принеси, да чтобы горячих. Нет, постой, Алеша, у меня
с этими пирогами сегодня гром вышел. Понесла я их к нему в острог, а он, веришь ли, назад мне их бросил, так и не ел. Один пирог так совсем на пол кинул и растоптал. Я и сказала: «Сторожу оставлю; коли не съешь до вечера, значит, тебя злость ехидная кормит!» —
с тем и ушла. Опять ведь поссорились, веришь тому.
Что ни приду, так и поссоримся.
— Чтоб убить — это вы сами
ни за
что не могли-с, да и не хотели, а чтобы хотеть, чтобы другой кто убил, это вы хотели.
— Зачем ко мне. В дом их ждал, потому сумления для меня уже не было никакого в том,
что они в эту самую ночь прибудут, ибо им, меня лишимшись и никаких сведений не имемши, беспременно приходилось самим в дом влезть через забор-с, как они умели-с, и
что ни есть совершить.
Доктор, выслушав и осмотрев его, заключил,
что у него вроде даже как бы расстройства в мозгу, и нисколько не удивился некоторому признанию, которое тот
с отвращением, однако, сделал ему. «Галлюцинации в вашем состоянии очень возможны, — решил доктор, — хотя надо бы их и проверить… вообще же необходимо начать лечение серьезно, не теряя
ни минуты, не то будет плохо».
—
Ни одной минуты не принимаю тебя за реальную правду, — как-то яростно даже вскричал Иван. — Ты ложь, ты болезнь моя, ты призрак. Я только не знаю,
чем тебя истребить, и вижу,
что некоторое время надобно прострадать. Ты моя галлюцинация. Ты воплощение меня самого, только одной, впрочем, моей стороны… моих мыслей и чувств, только самых гадких и глупых.
С этой стороны ты мог бы быть даже мне любопытен, если бы только мне было время
с тобой возиться…
Я ведь знаю, тут есть секрет, но секрет мне
ни за
что не хотят открыть, потому
что я, пожалуй, тогда, догадавшись, в
чем дело, рявкну «осанну», и тотчас исчезнет необходимый минус и начнется во всем мире благоразумие, а
с ним, разумеется, и конец всему, даже газетам и журналам, потому
что кто ж на них тогда станет подписываться.