Неточные совпадения
— Слушай, — проговорил Иван Федорович, словно опять начиная теряться и что-то усиливаясь
сообразить, — слушай… Я много хотел спросить тебя
еще, но забыл… Я все забываю и путаюсь… Да! Скажи ты мне хоть это одно: зачем ты пакет распечатал и тут же на полу оставил? Зачем
не просто в пакете унес… Ты когда рассказывал, то мне показалось, что будто ты так говорил про этот пакет, что так и надо было поступить… а почему так надо —
не могу понять…
„
Еще там
не успели, — думает он, —
еще можно что-нибудь подыскать, о,
еще будет время сочинить план защиты,
сообразить отпор, а теперь, теперь — теперь она так прелестна!“ Смутно и страшно в душе его, но он успевает, однако же, отложить от своих денег половину и где-то их спрятать — иначе я
не могу объяснить себе, куда могла исчезнуть целая половина этих трех тысяч, только что взятых им у отца из-под подушки.
Неточные совпадения
Она
не соображала того, что его телеграмма была ответ на ее телеграмму и что он
не получал
еще ее записки.
— Ба! да и ты… с намерениями! — пробормотал он, посмотрев на нее чуть
не с ненавистью и насмешливо улыбнувшись. — Я бы должен был это
сообразить… Что ж, и похвально; тебе же лучше… и дойдешь до такой черты, что
не перешагнешь ее — несчастна будешь, а перешагнешь, — может,
еще несчастнее будешь… А впрочем, все это вздор! — прибавил он раздражительно, досадуя на свое невольное увлечение. — Я хотел только сказать, что у вас, маменька, я прощения прошу, — заключил он резко и отрывисто.
Сколько он мог судить и в чем бы он присягнул — нет,
не был! Он подумал
еще и
еще, припомнил все посещение Порфирия,
сообразил: нет,
не был, конечно,
не был!
И вдруг Раскольникову ясно припомнилась вся сцена третьего дня под воротами; он
сообразил, что, кроме дворников, там стояло тогда
еще несколько человек, стояли и женщины. Он припомнил один голос, предлагавший вести его прямо в квартал. Лицо говорившего
не мог он вспомнить и даже теперь
не признавал, но ему памятно было, что он даже что-то ответил ему тогда, обернулся к нему…
И если бы в ту минуту он в состоянии был правильнее видеть и рассуждать; если бы только мог
сообразить все трудности своего положения, все отчаяние, все безобразие и всю нелепость его, понять при этом, сколько затруднений, а может быть, и злодейств,
еще остается ему преодолеть и совершить, чтобы вырваться отсюда и добраться домой, то очень может быть, что он бросил бы все и тотчас пошел бы сам на себя объявить, и
не от страху даже за себя, а от одного только ужаса и отвращения к тому, что он сделал.