— Знаю, что наступит рай для меня, тотчас же и наступит, как объявлю. Четырнадцать лет был во аде. Пострадать хочу. Приму страдание и жить начну. Неправдой свет пройдешь, да назад не воротишься. Теперь не только ближнего моего, но и детей моих любить не смею. Господи, да ведь поймут же дети, может быть, чего стоило мне страдание мое, и
не осудят меня! Господь не в силе, а в правде.
Неточные совпадения
Но эту странную черту в характере Алексея, кажется, нельзя было
осудить очень строго, потому что всякий чуть-чуть лишь узнавший его тотчас, при возникшем на этот счет вопросе, становился уверен, что Алексей непременно из таких юношей вроде как бы юродивых, которому попади вдруг хотя бы даже целый капитал, то он
не затруднится отдать его, по первому даже спросу, или на доброе дело, или, может быть, даже просто ловкому пройдохе, если бы тот у него попросил.
А Варвару-то Николавну тоже
не осуждайте-с, тоже ангел она, тоже обиженная.
Я
не знаю, кто ты, и знать
не хочу: ты ли это или только подобие его, но завтра же я
осужу и сожгу тебя на костре, как злейшего из еретиков, и тот самый народ, который сегодня целовал твои ноги, завтра же по одному моему мановению бросится подгребать к твоему костру угли, знаешь ты это?
Если
не отойдет с целованием твоим бесчувственный и смеясь над тобою же, то
не соблазняйся и сим: значит, срок его еще
не пришел, но придет в свое время; а
не придет, все равно:
не он, так другой за него познает, и пострадает, и
осудит, и обвинит себя сам, и правда будет восполнена.
Не суди, потому что я сам
осудил себя;
не суди, потому что люблю тебя, Господи!
— И знаете, знаете, — лепетала она, — придите сказать мне, что там увидите и узнаете… и что обнаружится… и как его решат и куда
осудят. Скажите, ведь у нас нет смертной казни? Но непременно придите, хоть в три часа ночи, хоть в четыре, даже в половине пятого… Велите меня разбудить, растолкать, если вставать
не буду… О Боже, да я и
не засну даже. Знаете,
не поехать ли мне самой с вами?..
Смешно спрашивать: потому что
осудил себя на смерть, в пять часов утра, здесь на рассвете: «Ведь все равно, подумал, умирать, подлецом или благородным!» Так вот нет же,
не все равно оказалось!
— Об этих глупостях полно! — отрезала она вдруг, —
не затем вовсе я и звала тебя. Алеша, голубчик, завтра-то, завтра-то что будет? Вот ведь что меня мучит! Одну только меня и мучит! Смотрю на всех, никто-то об том
не думает, никому-то до этого и дела нет никакого. Думаешь ли хоть ты об этом? Завтра ведь судят! Расскажи ты мне, как его там будут судить? Ведь это лакей, лакей убил, лакей! Господи! Неужто ж его за лакея
осудят, и никто-то за него
не заступится? Ведь и
не потревожили лакея-то вовсе, а?
— Вот так я и хочу. Я бы пришла, а меня бы и
осудили, а я бы вдруг всем им и засмеялась в глаза. Я ужасно хочу зажечь дом, Алеша, наш дом, вы мне все
не верите?
Господа присяжные, вот мы
осудим его, и он скажет себе: „Эти люди ничего
не сделали для судьбы моей, для воспитания, для образования моего, чтобы сделать меня лучшим, чтобы сделать меня человеком.
— Но зато я себя
осужу! — воскликнул Митя. — Я убегу, это и без тебя решено было: Митька Карамазов разве может
не убежать? Но зато себя
осужу и там буду замаливать грех вовеки! Ведь этак иезуиты говорят, этак? Вот как мы теперь с тобой, а?
— Если б и
не подвели, все равно тебя б
осудили, — проговорил, вздохнув, Алеша.
Теперь, присутствуя на выборах и участвуя в них, он старался также
не осуждать, не спорить, а сколько возможно понять то дело, которым с такою серьезностью и увлечением занимались уважаемые им честные и хорошие люди. С тех пор как он женился, Левину открылось столько новых, серьезных сторон, прежде, по легкомысленному к ним отношению, казавшихся ничтожными, что и в деле выборов он предполагал и искал серьезного значения.
Она знала, что есть на свете господа, которые должны приказывать, и простой народ, который должен служить, — а потому не гнушалась ни подобострастием, ни земными поклонами; но с подчиненными обходилась ласково и кротко, ни одного нищего не пропускала без подачки и никогда никого
не осуждала, хотя и сплетничала подчас.
Неточные совпадения
Левин в душе
осуждал это и
не понимал еще, что она готовилась к тому периоду деятельности, который должен был наступить для нее, когда она будет в одно и то же время женой мужа, хозяйкой дома, будет носить, кормить и воспитывать детей.
— Право, я
не знаю, что в нем можно
осуждать. Направления его я
не знаю, но одно — он отличный малый, — отвечал Степан Аркадьич. — Я сейчас был у него, и, право, отличный малый. Мы позавтракали, и я его научил делать, знаешь, это питье, вино с апельсинами. Это очень прохлаждает. И удивительно, что он
не знал этого. Ему очень понравилось. Нет, право, он славный малый.
Алексей Александрович сочувствовал гласному суду в принципе, но некоторым подробностям его применения у нас он
не вполне сочувствовал, по известным ему высшим служебным отношениям, и
осуждал их, насколько он мог
осуждать что-либо высочайше утвержденное. Вся жизнь его протекла в административной деятельности и потому, когда он
не сочувствовал чему-либо, то несочувствие его было смягчено признанием необходимости ошибок и возможности исправления в каждом деле.
Так
не переставая говорили об Алексее Александровиче,
осуждая его и смеясь над ним, между тем как он, заступив дорогу пойманному им члену Государственного Совета и ни на минуту
не прекращая своего изложения, чтобы
не упустить его, по пунктам излагал ему финансовый проект.
— Я
не имею удовольствия знать этого господина Левина, — улыбаясь сказал Вронский, — но, вероятно, он никогда
не видал тех машин, которые он
осуждает. А если видел и испытывал, то кое-как, и
не заграничную, а какую-нибудь русскую. А какие же тут могут быть взгляды?