— Слава тебе Господи! — проговорила она горячим, проникновенным голосом и, еще не садясь на место и обратившись к Николаю Парфеновичу, прибавила: — Как он теперь сказал, тому и верьте! Знаю его: сболтнуть что сболтнет, али для смеху, али с упрямства, но если против совести, то никогда
не обманет. Прямо правду скажет, тому верьте!
Неточные совпадения
— Сам
не знаю про какого.
Не знаю и
не ведаю. Введен в
обман, говорили. Слышал, и знаете кто рассказал? А вот Петр Александрович Миусов, вот что за Дидерота сейчас рассердился, вот он-то и рассказал.
— Недостойная комедия, которую я предчувствовал, еще идя сюда! — воскликнул Дмитрий Федорович в негодовании и тоже вскочив с места. — Простите, преподобный отец, — обратился он к старцу, — я человек необразованный и даже
не знаю, как вас именовать, но вас
обманули, а вы слишком были добры, позволив нам у вас съехаться. Батюшке нужен лишь скандал, для чего — это уж его расчет. У него всегда свой расчет. Но, кажется, я теперь знаю для чего…
Я
обманут, я заявляю всем, что
обманут не меньше других…
Знаю, бывало, что так у ней всегда болезнь начиналась, что завтра же она кликушей выкликать начнет и что смешок этот теперешний, маленький, никакого восторга
не означает, ну да ведь хоть и
обман, да восторг.
— Никто ее
не видал. Это
обман,
не была!
Мы их
обманем опять, ибо тебя мы уж
не пустим к себе.
И вот, убедясь в этом, он видит, что надо идти по указанию умного духа, страшного духа смерти и разрушения, а для того принять ложь и
обман и вести людей уже сознательно к смерти и разрушению, и притом
обманывать их всю дорогу, чтоб они как-нибудь
не заметили, куда их ведут, для того чтобы хоть в дороге-то жалкие эти слепцы считали себя счастливыми.
Золото человек, я ему сейчас двадцать тысяч вручу без расписки на сохранение, а смотреть ничего
не умеет, как бы и
не человек вовсе, ворона
обманет.
Наконец дело дошло до той точки в рассказе, когда он вдруг узнал, что Грушенька его
обманула и ушла от Самсонова тотчас же, как он привел ее, тогда как сама сказала, что просидит у старика до полуночи: «Если я тогда
не убил, господа, эту Феню, то потому только, что мне было некогда», — вырвалось вдруг у него в этом месте рассказа.
— Вздор! — завопил он вдруг в исступлении, — наглый
обман! Он
не мог видеть отворенную дверь, потому что она была тогда заперта… Он лжет!..
— Мне хотелось вам сообщить одно мое желание. Я хочу, чтобы меня кто-нибудь истерзал, женился на мне, а потом истерзал,
обманул, ушел и уехал. Я
не хочу быть счастливою!
Но он с негодованием отверг даже предположение о том, что брат мог убить с целью грабежа, хотя и сознался, что эти три тысячи обратились в уме Мити в какую-то почти манию, что он считал их за недоданное ему,
обманом отца, наследство и что, будучи вовсе некорыстолюбивым, даже
не мог заговорить об этих трех тысячах без исступления и бешенства.
Описав исход беседы и тот момент, когда подсудимый вдруг получил известие о том, что Грушенька совсем
не была у Самсонова, описав мгновенное исступление несчастного, измученного нервами ревнивого человека при мысли, что она именно
обманула его и теперь у него, Федора Павловича, Ипполит Кириллович заключил, обращая внимание на роковое значение случая: „успей ему сказать служанка, что возлюбленная его в Мокром, с „прежним“ и „бесспорным“ — ничего бы и
не было.
Да и
не подозрение только — какие уж теперь подозрения,
обман явен, очевиден: она тут, вот в этой комнате, откуда свет, она у него там, за ширмами, — и вот несчастный подкрадывается к окну, почтительно в него заглядывает, благонравно смиряется и благоразумно уходит, поскорее вон от беды, чтобы чего
не произошло, опасного и безнравственного, — и нас в этом хотят уверить, нас, знающих характер подсудимого, понимающих, в каком он был состоянии духа, в состоянии, нам известном по фактам, а главное, обладая знаками, которыми тотчас же мог отпереть дом и войти!“ Здесь по поводу „знаков“ Ипполит Кириллович оставил на время свое обвинение и нашел необходимым распространиться о Смердякове, с тем чтоб уж совершенно исчерпать весь этот вводный эпизод о подозрении Смердякова в убийстве и покончить с этою мыслию раз навсегда.
Но мигом поняв больным сердцем своим, что, может быть, потому-то эта женщина и скрывала этого нового соперника, потому-то и
обманывала его давеча, что этот вновь прилетевший соперник был слишком для нее
не фантазией и
не фикцией, а составлял для нее все, все ее упование в жизни, — мигом поняв это, он смирился.
Пусть он
обманул отца знаками, пусть он проник к нему — я сказал уже, что ни на одну минуту
не верю этой легенде, но пусть, так и быть, предположим ее на одну минуту!
—
Не обманывай, рыцарь, и себя и меня, — говорила она, качая тихо прекрасной головой своей, — знаю и, к великому моему горю, знаю слишком хорошо, что тебе нельзя любить меня; и знаю я, какой долг и завет твой: тебя зовут отец, товарищи, отчизна, а мы — враги тебе.
Неточные совпадения
Городничий (бьет себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик
не мог провести; мошенников над мошенниками
обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов
обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Городничий (с неудовольствием).А,
не до слов теперь! Знаете ли, что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь я вас… у!..
обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду за это? Да если б знали, так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его
не тронь. «Мы, говорит, и дворянам
не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
— дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе, да за дело, чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что
не умеешь
обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша»
не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на твою голову и на твою важность!
Не знала я, что делала // (Да, видно, надоумила // Владычица!)… Как брошусь я // Ей в ноги: «Заступись! //
Обманом,
не по-божески // Кормильца и родителя // У деточек берут!»
Однако ж это оптический
обман, которым отнюдь
не следует увлекаться.