Неточные совпадения
— А убирайтесь вы, иезуиты, вон, — крикнул он на слуг. — Пошел, Смердяков. Сегодня обещанный червонец пришлю, а ты пошел.
Не плачь, Григорий, ступай
к Марфе, она утешит, спать уложит.
Не дают, канальи, после обеда в тишине посидеть, — досадливо отрезал он вдруг, когда тотчас же по приказу его удалились слуги. — Смердяков за обедом теперь каждый раз сюда
лезет, это ты ему столь любопытен, чем ты его так заласкал? — прибавил он Ивану Федоровичу.
Пустые и непригодные
к делу мысли, как и всегда во время скучного ожидания,
лезли ему в голову: например, почему он, войдя теперь сюда, сел именно точь-в-точь на то самое место, на котором вчера сидел, и почему
не на другое?
— Надо справиться. От истерики, впрочем, никогда и никто
не умирал. Да и пусть истерика, Бог женщине послал истерику любя.
Не пойду я туда вовсе.
К чему
лезть опять.
И
к тому же противоречия: горд, а мне предан рабски, — предан рабски, а вдруг засверкают глазенки и
не хочет даже соглашаться со мной, спорит, на стену
лезет.
Невнимание к нему немножко обижало его и в то же время возбуждало в нем чувство уважения к этим людям с темными, пропитанными свинцовой пылью лицами. Почти все они вели деловой, серьезный разговор, в речах их сверкали какие-то особенные слова. Никто из них не заискивал пред ним,
не лез к нему с назойливостью, обычной для его трактирных знакомых, товарищей по кутежам. Это нравилось ему…
Неточные совпадения
Артемий Филиппович.
Не судьба, батюшка, судьба — индейка: заслуги привели
к тому. (В сторону.)Этакой свинье
лезет всегда в рот счастье!
Артемий Филиппович (в сторону).Эка, черт возьми, уж и в генералы
лезет! Чего доброго, может, и будет генералом. Ведь у него важности, лукавый
не взял бы его, довольно. (Обращаясь
к нему.)Тогда, Антон Антонович, и нас
не позабудьте.
У всякого есть свой задор: у одного задор обратился на борзых собак; другому кажется, что он сильный любитель музыки и удивительно чувствует все глубокие места в ней; третий мастер лихо пообедать; четвертый сыграть роль хоть одним вершком повыше той, которая ему назначена; пятый, с желанием более ограниченным, спит и грезит о том, как бы пройтиться на гулянье с флигель-адъютантом, напоказ своим приятелям, знакомым и даже незнакомым; шестой уже одарен такою рукою, которая чувствует желание сверхъестественное заломить угол какому-нибудь бубновому тузу или двойке, тогда как рука седьмого так и
лезет произвести где-нибудь порядок, подобраться поближе
к личности станционного смотрителя или ямщиков, — словом, у всякого есть свое, но у Манилова ничего
не было.
То старался ни о чем
не мыслить, — безуспешное старание! — отрывки чего-то похожего на мысли, концы и хвостики мыслей
лезли и отовсюду наклевывались
к нему в голову.
Несмотря на врожденную склонность их
к послушанию, по некоторой игривости природы, в которой
не отказано даже и корове, весьма многие из них любят воображать себя передовыми людьми, «разрушителями» и
лезть в «новое слово», и это совершенно искренно-с.