Неточные совпадения
Кровь бросилась ему в голову. Он даже спутался, но
было уже не до слога, и он схватил
свою шляпу.
Алеша развернул
свой укушенный палец. Платок
был густо замаран
кровью. Госпожа Хохлакова вскрикнула и зажмурила глаза.
— Нет, не могу допустить. Брат, — проговорил вдруг с засверкавшими глазами Алеша, — ты сказал сейчас:
есть ли во всем мире существо, которое могло бы и имело право простить? Но существо это
есть, и оно может все простить, всех и вся и за всё, потому что само отдало неповинную
кровь свою за всех и за всё. Ты забыл о нем, а на нем-то и созиждается здание, и это ему воскликнут: «Прав ты, Господи, ибо открылись пути твои».
Когда вышли мы офицерами, то готовы
были проливать
свою кровь за оскорбленную полковую честь нашу, о настоящей же чести почти никто из нас и не знал, что она такое
есть, а узнал бы, так осмеял бы ее тотчас же сам первый.
Дорогой, когда бежал, он, должно
быть, дотрагивался ими до
своего лба, вытирая с лица пот, так что и на лбу, и на правой щеке остались красные пятна размазанной
крови.
Войдя к Федосье Марковне все в ту же кухню, причем «для сумления» она упросила Петра Ильича, чтобы позволил войти и дворнику, Петр Ильич начал ее расспрашивать и вмиг попал на самое главное: то
есть что Дмитрий Федорович, убегая искать Грушеньку, захватил из ступки пестик, а воротился уже без пестика, но с руками окровавленными: «И
кровь еще капала, так и каплет с них, так и каплет!» — восклицала Феня, очевидно сама создавшая этот ужасный факт в
своем расстроенном воображении.
На нем лежали окровавленный шелковый белый халат Федора Павловича, роковой медный пестик, коим
было совершено предполагаемое убийство, рубашка Мити с запачканным
кровью рукавом, его сюртук весь в кровавых пятнах сзади на месте кармана, в который он сунул тогда
свой весь мокрый от
крови платок, самый платок, весь заскорузлый от
крови, теперь уже совсем пожелтевший, пистолет, заряженный для самоубийства Митей у Перхотина и отобранный у него тихонько в Мокром Трифоном Борисовичем, конверт с надписью, в котором
были приготовлены для Грушеньки три тысячи, и розовая тоненькая ленточка, которою он
был обвязан, и прочие многие предметы, которых и не упомню.
В тиши, наедине со
своею совестью, может
быть, спрашивает себя: „Да что такое честь, и не предрассудок ли
кровь?“ Может
быть, крикнут против меня и скажут, что я человек болезненный, истерический, клевещу чудовищно, брежу, преувеличиваю.
Несчастному молодому человеку обольстительница не подавала даже и надежды, ибо надежда, настоящая надежда,
была ему подана лишь только в самый последний момент, когда он, стоя перед
своею мучительницей на коленях, простирал к ней уже обагренные
кровью своего отца и соперника руки: в этом именно положении он и
был арестован.
«
Буду завтра просить три тысячи у всех людей, — как пишет он
своим своеобразным языком, — а не дадут люди, то прольется
кровь».
Что же, господа присяжные, я не могу обойти умолчанием эту внезапную черту в душе подсудимого, который бы, казалось, ни за что не способен
был проявить ее, высказалась вдруг неумолимая потребность правды, уважения к женщине, признания прав ее сердца, и когда же — в тот момент, когда из-за нее же он обагрил
свои руки
кровью отца
своего!
Правда и то, что и пролитая
кровь уже закричала в эту минуту об отмщении, ибо он, погубивший душу
свою и всю земную судьбу
свою, он невольно должен
был почувствовать и спросить себя в то мгновение: «Что значит он и что может он значить теперь для нее, для этого любимого им больше души
своей существа, в сравнении с этим «прежним» и «бесспорным», покаявшимся и воротившимся к этой когда-то погубленной им женщине с новой любовью, с предложениями честными, с обетом возрожденной и уже счастливой жизни.
Я ни на йоту не отступаю от сказанного мною сейчас, но уж пусть, так и
быть, пусть на минуту и я соглашусь с обвинением, что несчастный клиент мой обагрил
свои руки в
крови отца.
Неточные совпадения
С ними происходило что-то совсем необыкновенное. Постепенно, в глазах у всех солдатики начали наливаться
кровью. Глаза их, доселе неподвижные, вдруг стали вращаться и выражать гнев; усы, нарисованные вкривь и вкось, встали на
свои места и начали шевелиться; губы, представлявшие тонкую розовую черту, которая от бывших дождей почти уже смылась, оттопырились и изъявляли намерение нечто произнести. Появились ноздри, о которых прежде и в помине не
было, и начали раздуваться и свидетельствовать о нетерпении.
3) Великанов, Иван Матвеевич. Обложил в
свою пользу жителей данью по три копейки с души, предварительно утопив в реке экономии директора. Перебил в
кровь многих капитан-исправников. В 1740 году, в царствование кроткия Елисавет,
был уличен в любовной связи с Авдотьей Лопухиной, бит кнутом и, по урезании языка, сослан в заточение в чердынский острог.
Главные качества Степана Аркадьича, заслужившие ему это общее уважение по службе, состояли, во-первых, в чрезвычайной снисходительности к людям, основанной в нем на сознании
своих недостатков; во-вторых, в совершенной либеральности, не той, про которую он вычитал в газетах, но той, что у него
была в
крови и с которою он совершенно равно и одинаково относился ко всем людям, какого бы состояния и звания они ни
были, и в-третьих — главное — в совершенном равнодушии к тому делу, которым он занимался, вследствие чего он никогда не увлекался и не делал ошибок.
В половине восьмого, только что она сошла в гостиную, лакей доложил: «Константин Дмитрич Левин». Княгиня
была еще в
своей комнате, и князь не выходил. «Так и
есть», подумала Кити, и вся
кровь прилила ей к сердцу. Она ужаснулась
своей бледности, взглянув в зеркало.
Прежде всего он принялся
было вытирать об красный гарнитур
свои запачканные в
крови руки.