Они еще пуще обиделись и начали меня неприлично за это ругать, а я как раз, на беду себе, чтобы поправить обстоятельства, тут и рассказал очень образованный анекдот про Пирона, как его не приняли во французскую академию, а он, чтоб отмстить, написал свою эпитафию для
надгробного камня...
Поедет ли домой: и дома // Он занят Ольгою своей. // Летучие листки альбома // Прилежно украшает ей: // То в них рисует сельски виды, //
Надгробный камень, храм Киприды // Или на лире голубка // Пером и красками слегка; // То на листках воспоминанья, // Пониже подписи других, // Он оставляет нежный стих, // Безмолвный памятник мечтанья, // Мгновенной думы долгий след, // Всё тот же после многих лет.
Облокотясь на один высокий
надгробный камень, казацкий старшина продолжал смотреть задумчиво на этот красноречивый памятник ничтожества величия земного, не замечая, что седой служитель молодого боярина стоял по-прежнему подле него и, казалось, пожирал его глазами…
Очевидно, коренным его местопребыванием было село Клейменово, где близ церкви на белом
надгробном камне написано: «Петр Афанасьевич Шеншин, скончался в 1709 году».
Молитва виднелась на устах, молитва во взоре, молитва в нем самом… и привратнцк, тот же старец, которого он ждал целую ночь, но еще старее, отворил ему вороты, и он опять въехал в этот тихий, умерший двор, где люди не измяли зеленой травы, где одни черные рясы мелькали меж белых
надгробных камней, где душистые лимоны и пышные смоковницы заслоняли одни черные рясы и белые надгробные камни.
Неточные совпадения
И так они старели оба. // И отворились наконец // Перед супругом двери гроба, // И новый он приял венец. // Он умер в час перед обедом, // Оплаканный своим соседом, // Детьми и верною женой // Чистосердечней, чем иной. // Он был простой и добрый барин, // И там, где прах его лежит, //
Надгробный памятник гласит: // Смиренный грешник, Дмитрий Ларин, // Господний раб и бригадир, // Под
камнем сим вкушает мир.
То было осенью унылой… // Средь урн
надгробных и
камней // Свежа была твоя могила // Недавней насыпью своей. // Дары любви, дары печали — // Рукой твоих учеников // На ней рассыпаны лежали // Венки из листьев и цветов. // Над ней, суровым дням послушна, — // Кладбища сторож вековой, — // Сосна качала равнодушно // Зелено-грустною главой, // И речка, берег омывая, // Волной бесследною вблизи // Лилась, лилась, не отдыхая, // Вдоль нескончаемой стези.
Но снова в памяти унылой // Ряд урн
надгробных и
камней // И насыпь свежая могилы // В цветах и листьях, и над ней, // Дыханью осени послушна, — // Кладбища сторож вековой, — // Сосна качает равнодушно // Зелено-грустною главой, // И волны, берег омывая, // Бегут, спешат, не отдыхая.
Из земли всюду торчали длинные
камни в виде неправильных столбиков, словно
надгробные памятники на кладбище, и рядом с ними росли изуродованные деревья, лишенные ветвей.
И подлинно, все, слушавшие это красноречивое
надгробное слово, все плакали навзрыд. И
камень бы заплакал, если бы мог слушать! Маменька же то и дело брякали на пол, но, быв вспрыснуты водою, паки вставали на новые слезы.