Неточные совпадения
С первого взгляда
заметив, что они не вымыты и в грязном
белье, она тотчас же дала еще пощечину самому Григорию и объявила ему, что увозит обоих детей к себе, затем вывела их в чем были, завернула в плед, посадила в карету и увезла в свой город.
— Красный-то лучше, а в
белом на больницу похоже, — сентенциозно
заметил он. — Ну что там у тебя? Что твой старец?
Проговорил да улыбается, а сам
белый как
мел. «Зачем это он улыбается», — пронзила мне мысль эта вдруг сердце, прежде чем я еще что-либо сообразил. Сам я побледнел.
Она поднялась было с места, но вдруг громко вскрикнула и отшатнулась назад. В комнату внезапно, хотя и совсем тихо, вошла Грушенька. Никто ее не ожидал. Катя стремительно шагнула к дверям, но, поравнявшись с Грушенькой, вдруг остановилась, вся
побелела как
мел и тихо, почти шепотом, простонала ей...
Обрадовались они этому человеку, будто родному. Да и жид,
заметив белые свитки и барашковые шапки, тотчас подошел и поклонился.
Наконец-то сверху, с Генуэзской крепости,
заметили белую тряпку, поднятую на дымовой трубе, — сигнал: «Терплю бедствие».
Спустишься к нему, охватит тебя тепловатой пахучей сыростью, и первые минуты не видишь ничего. Потом выплывет во тьме аналой и чёрный гроб, а в нём согбенно поместился маленький старичок в тёмном саване с белыми крестами, черепами, тростью и копьём, — всё это смято и поломано на иссохшем теле его. В углу спряталась железная круглая печка, от неё, как толстый червь, труба вверх ползёт, а на кирпиче стен плесень наросла зелёной чешуёй. Луч света вонзился во тьму, как
меч белый, и проржавел и рассыпался в ней.
Софья Петровна объявила эту торжественную новость старшим воспитанницам, предлагая им шить и
метить белье для ее дочери. Старшие передали средним, от средних узнали и малыши.
Неточные совпадения
― Не угодно ли? ― Он указал на кресло у письменного уложенного бумагами стола и сам сел на председательское место, потирая маленькие руки с короткими, обросшими
белыми волосами пальцами, и склонив на бок голову. Но, только что он успокоился в своей позе, как над столом пролетела
моль. Адвокат с быстротой, которой нельзя было ожидать от него, рознял руки, поймал
моль и опять принял прежнее положение.
— Это кто? Какое жалкое лицо! — спросил он,
заметив сидевшего на лавочке невысокого больного в коричневом пальто и
белых панталонах, делавших странные складки на лишенных мяса костях его ног.
Левин молчал, поглядывая на незнакомые ему лица двух товарищей Облонского и в особенности на руку элегантного Гриневича, с такими
белыми длинными пальцами, с такими длинными, желтыми, загибавшимися в конце ногтями и такими огромными блестящими запонками на рубашке, что эти руки, видимо, поглощали всё его внимание и не давали ему свободы мысли. Облонский тотчас
заметил это и улыбнулся.
Но, увы! он
заметил, что в голове уже
белело что-то гладкое, и примолвил грустно: «И зачем было предаваться так сильно сокрушенью?
Во взаимных услугах они дошли наконец до площади, где находились присутственные места: большой трехэтажный каменный дом, весь
белый, как
мел, вероятно для изображения чистоты душ помещавшихся в нем должностей; прочие здания на площади не отвечали огромностию каменному дому.