Неточные совпадения
— Маменька, маменька, голубчик, полно, полно! Не одинокая ты. Все-то тебя любят, все обожают! — и он начал опять целовать у нее обе руки и нежно стал гладить по ее лицу своими
ладонями; схватив же салфетку, начал вдруг обтирать с лица ее
слезы. Алеше показалось даже, что у него и у самого засверкали
слезы. — Ну-с, видели-с? Слышали-с? — как-то вдруг яростно обернулся он к нему, показывая рукой на бедную слабоумную.
Тут уж он и совсем обомлел: «Ваше благородие, батюшка барин, да как вы… да стою ли я…» — и заплакал вдруг сам, точно как давеча я,
ладонями обеими закрыл лицо, повернулся к окну и весь от
слез так и затрясся, я же выбежал к товарищу, влетел в коляску, «вези» кричу.
Алеша взглянул было на него, открыв свое распухшее от
слез, как у малого ребенка, лицо, но тотчас же, ни слова не вымолвив, отвернулся и снова закрылся обеими
ладонями.
И он упал на стул и, закрыв обеими
ладонями лицо, навзрыд заплакал. Но это были уже счастливые
слезы. Он мигом опомнился. Старик исправник был очень доволен, да, кажется, и юристы тоже: они почувствовали, что допрос вступит сейчас в новый фазис. Проводив исправника, Митя просто повеселел.
Сложив щепотью тоненькие, острые пальцы, тыкала ими в лоб, плечи, грудь Клима и тряслась, едва стоя на ногах, быстро стирая
ладонью слезы с лица.
Неточные совпадения
Варвара взяла его под руку; он видел
слезы на ее глазах, видел, что она шевелит губами, покусывая их, и не верил ей. Старичок шел сбоку саней, поглаживал желтый больничный гроб синей
ладонью и говорил извозчику:
— Хотела встать и упала, — заговорила она слабеньким голосом, из глаз ее текли
слезы, губы дрожали. Самгин поднял ее, уложил на постель, сел рядом и, поглаживая
ладонь ее, старался не смотреть в лицо ее, детски трогательное и как будто виноватое.
Но она не слушала, качала в отчаянии головой, рвала волосы, сжимала руки, вонзая ногти в
ладони, и рыдала без
слез.
Помню я, что еще во времена студентские мы раз сидели с Вадимом за рейнвейном, он становился мрачнее и мрачнее и вдруг, со
слезами на глазах, повторил слова Дон Карлоса, повторившего, в свою очередь, слова Юлия Цезаря: «Двадцать три года, и ничего не сделано для бессмертия!» Его это так огорчило, что он изо всей силы ударил
ладонью по зеленой рюмке и глубоко разрезал себе руку.
Он сидел на полу, растопырив ноги, и плевал перед собою, шлепая
ладонями по полу. На печи стало нестерпимо жарко, я
слез, но, когда поравнялся с дядей, он поймал меня за ногу, дернул, и я упал, ударившись затылком.