— Поболталась я в Москве, в Питере. Видела и слышала в одном
купеческом доме новоявленного пророка и водителя умов. Помнится, ты мне рассказывал о нем: Томилин, жирный, рыжий, весь в масляных пятнах, как блинник из обжорки. Слушали его поэты, адвокаты, барышни всех сортов, раздерганные умы, растрепанные души. Начитанный мужик и крепко обозлен: должно быть, честолюбие не удовлетворено.
Мы пристали к одной из множества пристаней европейского квартала, и сквозь какой-то
купеческий дом, через толпу китайцев, продавцов и носильщиков (кули), сквозь всевозможные запахи протеснились на улицу, думая там вздохнуть свободно.
В этом дневнике, кстати сказать, попавшем в редакционную корзину, был описан первый «электрический» бал в Москве. Это было в половине восьмидесятых годов. Первое электрическое освещение провели в
купеческий дом к молодой вдове-миллионерше, и первый бал с электрическим освещением был назначен у нее.
Весь второй этаж был устроен на отличку: зал, гостиная, кабинет, столовая, спальня, — все по-богатому, как в первых
купеческих домах.
Неточные совпадения
Варавка приобрел этот
дом для
купеческого клуба.
Прошел мимо плохонького театра, построенного помещиком еще до «эпохи великих реформ», мимо дворянского собрания,
купеческого клуба, повернул в широкую улицу дворянских особняков и нерешительно задержал шаг, приближаясь к двухэтажному каменному
дому, с тремя колоннами по фасаду и с вывеской на воротах: «Белошвейная мастерская мадам Ларисы Нольде».
Можно определить и так: это такой ветер, который большие военные суда,
купеческие корабли, пароходы, джонки, лодки и все, что попадется на море, иногда и самое море, кидает на берег, а крыши, стены
домов, деревья, людей и все, что попадется на берегу, иногда и самый берег, кидает в море.
Купеческий клуб помещался в обширном
доме, принадлежавшем в екатерининские времена фельдмаршалу и московскому главнокомандующему графу Салтыкову и после наполеоновского нашествия перешедшем в семью дворян Мятлевых. У них-то и нанял его московский
Купеческий клуб в сороковых годах.
В старину Дмитровка носила еще название Клубной улицы — на ней помещались три клуба: Английский клуб в
доме Муравьева, там же Дворянский, потом переехавший в
дом Благородного собрания; затем в
дом Муравьева переехал Приказчичий клуб, а в
дом Мятлева —
Купеческий. Барские палаты были заняты купечеством, и барский тон сменился
купеческим, как и изысканный французский стол перешел на старинные русские кушанья.